Анархия – мать порядка! 1918-1919 годы - Владимир Виленович Шигин Страница 8

настроения «левого» недовольства Брестом, также как и анархичные настроения потоков демобилизованных солдат, возникших в обстановке безвластия, были целиком созвучны матросским, поскольку флот по условиям Бреста, терял свои основные базы, как на Балтике, так и на Чрном море. В силу сложившихся условий большой политической роли матросов в советизации страны, компрометации в сознании пришедших в движение масс не только государственной власти, но и любых политических партий, а также геополитической близости к Черноморскому флоту матросы лучше других подходили на роль политических руководителей данных потоков. Они играли роль своего рода сознательного авангарда, отражали радикально-демократические настроения масс. В этой роли они боролись с анархией, и, таким образом, не только насаждали левизну, но и боролись с ней».

Именно поэтому деятельность матросов, как на Северном Кавказе, так и вообще на юге России, оставила разные впечатления у разных политических сил. Трудно поверить, но противники Советской власти отзываться о матросах порой вполне положительно. Так, например, при установлении Светской власти в Тамани в начале февраля, как отмечал очевидец, член «Особого совещания» при Добровольческой армии К.Н. Соколов, среди делегатов Советской власти матросы выглядели «дьявольского вида» красавцами, обильно перепоясанными пулеметными лентами и увешанными кинжалами и револьверами. Министр финансов царского правительства В.Н. Коковцев впоследствии вспоминал, что он в середине мая 1918 года доехал из Кисловодска в Москву исключительно благодаря тому, что на самой опасной станции Тихорецкой его (к его ужасу) узнали матросы, но не «поставили к стенке», а, наоборот, взяли под свою охрану, как человека, полезного для наведения хозяйственного порядка в армии. В то же время известный на Северном Кавказе большевик Е.И. Ковтюх в своих воспоминаниях утверждал обратное: «Появление черноморских моряков на территории Кубанской области страшно подорвало авторитет Советской власти в виду того, что их поведение далеко не всегда соответствовало лозунгам, провозглашаемым Советской властью. Недисциплинированность, разнузданность и резкость обращения – были отличительными чертами массы несознательных военморов».

Разумеется, что мнение Е.И. Ковтюха весьма пристрастно, но оно весьма типично для большевистских руководителей революционных матросов. Отступавшие с Украины матросские отряды советское руководство всеми силами стремилось не допустить к Москве, а повернуть на восток и юго- восток. Совнарком и ЦК РКП (б) небезосновательно боялись, что «южный матросский поток», достигни он Москвы, вполне может смести большевиков и посадить на их место новых матросских любимцев – левых эсеров, а то и вообще анархистов.

Ряд историков полагает, что «заманивая» матросские отряды с Украины на Северный Кавказ, большевики хотели, помимо всего прочего, столкнуть лбами леворадикальных матросов с тамошним праворадикальным казачеством и собиравшимися на Дону офицерами-добровольцами. Было ли это правильным или ошибочно, однозначного ответа нет. Столкнуть лбами матросов с казачеством большевикам действительно удалось, но матросский «украинский поток», имея антимосковские леворадикальные настроения, заполонил не только Дон и Северный Кавказ, а двинулся и далее, вверх по Волге. Везде, где проходили матросы-радикалы, они насаждали свой матросский радикализм и анархизм, провоцируя недовольство большей части местного населения. Именно это, в определенной мере, способствовало усилению ответного белого движения и, как следствие этого, нарастанию широкомасштабной Гражданской войны, причем уже не только на Юге, но и на Волге и на Урале.

Историк М.А. Елизаров пишет по этому вопросу следующее: «Анархизм «Украинского потока» в районах Юга, особенно западнее Дона с преимущественно не только казачьим, но и шахтерским населением, приученным к определенной дисциплине, вызывал, с одной стороны, реакцию антисоветских выступлений (казаки), с другой – борьбы с подобными явлениями самыми крайними мерами (шахтеры). Оба этих последствия рождали тоталитарные методы руководства со стороны местных большевистских властей, так как они способны было направлять в единое советское русло интересы местного и прибывшего населения только диктаторскими методами. Они оказалось как бы в роли некого высшего третейского судьи между этими двумя силами. К подобным методам оказался склонен прибывший 6 июня 1918 г. в Царицын чрезвычайный комиссар И.В. Сталин, воспринявший опыт местных руководителей, составивших его окружение. Особенно большая часть «Украинского потока» осела на Кубани, где жило население, значительная часть которого имела исторические корни с переселенцами с Запорожской Сечи при Екатерине II. Однако и там, в советских войсках, сразу обозначилось довольно резкое деление на «украинцев» и «кубанцев». В целом, южное направление «Украинского потока» усиливало влияние революционных матросов, поскольку геополитически попадало не только в зону Черноморского флота, но и Каспийской флотилии».

При этом часть матросских отрядов из «Украинского потока» отошел не на Кубань, а к северу, прикрывая центральные губернии России. Так с июня 1918 года в составе организованного на демаркационной линии Воронежского отряда, находился достаточно многочисленный морской батальон, сформированный из остатков матросских отрядов, отошедших на территорию Советской России после боев с германскими войсками на Украине. Летом и осенью 1918 года этот батальон в составе 3-й Воронежской пехотной дивизии достаточно активно действовал против донских казаков в районе Новохоперска.

* * *

На юге России и на Северном Кавказе матросы сыграли значительную роль и в развязывании «красного террора». Летом 1918 года на Северном Кавказе оказалось особенно много революционных матросов. Помимо матросов с затопленных черноморских кораблей, были матросы из т. н. «украинского потока», отошедшие на Северный Кавказ под ударами наступавших немцев, были матросы-каспийцы, матросы с Нижней Волги и, конечно же, балтийцы из различных отрядов. Как нигде здесь особенно много было всевозможных лжематросов, незаконно носивших какие-нибудь атрибуты матросской формы и выдававших себя за братишек.

Во второй половине июня 1918 года Екатеринодар буквально заполонили матросы из Новороссийска, затопившие там свои корабли. Отдельные группы, вооруженные «с ног до головы всякого рода оружием» и возглавляемые анархистами, были настроены в отношении частной собственности «весьма плохо» и занялись ее незаконным отъемом, что добавило хлопот екатеринодарским правоохранителям. В первые же дни, было задержано около пятидесяти человек. Они временно содержались «по участкам угрозыска, но ежедневная осада моряками отделений и угрозыска с требованием отпустить задержанных, с угрозами разгрома арестных помещений… заставила перевести моряков в более надежное место – в областную тюрьму».

Из отчета комиссии отдела пропаганды особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России: «Сводка сведений о злодеяниях и беззаконии большевиков от 17 апреля 1919 года, город Екатеринодар: «Из Анапы сообщают о жестокой расправе большевиков 9 марта 1918 года с присяжными поверенными Домантовичем и Рудским. Оба они были арестованы прибывшими в Анапу из Новороссийска матросами- большевиками и увезены на пароходе, направлявшемся в Новороссийск; по дороге Домантович и Рудский были расстреляны без суда и тела их выброшены в море. Домантович был арестован матросами по донесениям о нем бывшего комиссара продовольствия Арнольда Рутенберга, сводившего с Домантовичем личные счеты как с