От Особой группы до легендарного Смерша. 1941—1946 - Николай Николаевич Лузан Страница 5

оставляли места для нее. Подполье в Сливене, на которое возлагались большие надежды, оказалось полностью разгромлено. Хозяин чудом уцелевшей явочной квартиры при появлении разведчиков шарахнулся от них, как черт от ладана, и наотрез отказался от сотрудничества. Также не увенчались попытки Родионова выйти на контакт с подпольем в Софии. Многие явки оказались проваленными, и связникам только чудом удалось выскользнуть из засады.

Не найдя поддержки среди местного населения, разведчики оказались в полной изоляции. Родионов не узнавал родной Болгарии. Его московские представления о том, что болгарский рабочий класс и крестьянство, возмущенные вероломным нападением фашистов на первое в мире социалистическое государство – СССР, только и ждут сигнала, чтобы восстать, оказались полной иллюзией. Он и его разведчики наблюдали совершенно обратное.

Подошло время сбора урожая, и население с головой ушло в хозяйские заботы. В дубовых бочках пенилось молодое вино, а по улицам мчались тройки со счастливыми молодоженами. В городах в воскресные дни было не пробиться в рестораны, а на летних танцплощадках до глубокой ночи гремели медью военные оркестры. Большей части населения Болгарии, как оказалось, не было никакого дела до того, что в России каждый день сражались и умирали десятки тысяч потомков тех, кто сто лет назад принес болгарам освобождение от многовекового османского ига.

Отчаянные попытки Родионова и его разведчиков наладить контакты с местными жителями и пополнить подходившие к концу запасы продовольствия все чаще терпели неудачу. Нередко они наталкивались на откровенно враждебное отношение, их не пускали даже на порог дома, травили собаками и вызывали полицию.

О тяжелой обстановке Родионов сообщил во время очередного радиообмена с Центром:

«…Нахожусь в горах. Контакт с местными отсутствует».

Несмотря на эту настораживающую информацию, Намгаладзе и Галкин тем же путем направили в Болгарию третью и четвертую группы Боева и Янкова. К сожалению, не усмотрели угрозы разведчикам и самой операции как Судоплатов, так и опытнейший Эйтингон, знающий Болгарию не понаслышке. Они все еще находились в плену иллюзии о братской солидарности советских и болгарских трудящихся. Суровая действительность обнажила беспощадную правду – болгары оказались далеко не братьями.

Время шло. Родионов, так и не дождавшись прихода на базу Димитрова и остальных шестерых разведчиков, вместе с радистом отправился на встречу с десантом. Несколько дней они провели в томительном ожидании. Между разведцентром в Севастополе и Родионовым произошел короткий радиообмен.

17 августа Родионов радировал:

«…Положение группы тяжелое – отсутствует связь с местными группами. Идет слежка. В составе группы оказался троцкист. Вторую группу прошу сократить до минимума».

К сожалению, ни Судоплатов, ни Намгаладзе, ни Галкин уже были не в силах что-либо изменить. Советские подводные лодки с разведчиками групп Боева и Янкова на борту в режиме полного радиомолчания затаилась у болгарских берегов и ждали подходящего случая, чтобы незаметно проскользнуть мимо рыскающих по морю гитлеровских патрульных катеров и высадить десант.

Напряжение на Лубянке, на оперативной базе в Севастополе и в горах далекой Болгарии нарастало.

Наконец 27 августа эфир ожил. Радист группы Родионова передал долгожданную радиограмму:

«…27 Р. и П. ушли встречать группу, еще не вернулись».

28 августа Родионов последний раз работал в эфире. Он сообщил:

«…Группа Я. (Георгия Янкова. – Примеч. авт.) высадилась благополучно 28. Эта группа имеет рацию переменного питания. Связь неисправна. Их ловят все время».

После этого короткого радиосеанса всякая связь с Родионовым и остальными группами «Братушек» для Центра окончательно оборвалась.

Неделя за неделей радисты в Севастополе и Москве тщетно вслушивались в эфир, надеясь поймать позывные «Братушек», но ни одна из радиостанций резидентуры не отвечала на сигналы. Первая информация о судьбе разведчиков поступила из Софии в начале октября 1941 года от надежного агента Разведуправления Генштаба Красной армии. Она носила отрывочный характер и ничего утешительного в себе не содержала. Агенту Разведуправления через свои связи среди болгарских военных удалось установить только то, что:

«…В течение августа – сентября болгарской полиций и гестапо при поддержке армейских частей проводились широкомасштабные поисковые операции по поимке советских диверсантов, в результате которых значительная их часть была уничтожена».

Вскоре вслед за этим сообщением пришло подтверждение от самого Родионова. Он вырвался из засады и сообщил, что из всего состава группы только ему вместе с Д. Димитровым и И. Бейдо (Байером. – Примеч. авт.) после многочисленных перестрелок удалось оторваться от преследования карателей, добраться до Софии и там установить контакт с коммунистическим подпольем. Спустя некоторое время Родионов легализовался, возглавил подпольную военную организацию компартии Болгарии и доложил об этом в Центр по радиостанции подпольщиков.

В Судоплатове снова затеплился слабый огонек надежды, что через возможности Родионова все-таки удастся раздуть пожар восстания в Болгарии. Но и она вскоре угасла. Возглавляемая Родионовым военная организация оказалась немногочисленной, и ее постоянно преследовали провалы. Не избежал его и сам Родионов. В мае 1942 года болгарская контрразведка напала на его след, и с того дня позывные радиостанции теперь навсегда пропали из эфира.

Окончательно судьба всех участников резидентуры «Братушки» прояснилась для Павла Анатольевича спустя два года, после освобождения Болгарии, когда в руках советской контрразведки оказались архивы болгарских спецслужб и протоколы судебных заседаний, по которым проходили разведчики «Братушек».

Из следственных материалов вытекало, что появление у болгарских берегов советских подводных лодок не осталось незамеченным береговой охраной. В последующем сообщения информаторов болгарских и немецких спецслужб, внедренных в коммунистическое подполье, об эмиссарах из Москвы немедленно привели в движение мощную и хорошо отлаженную машину сыска.

Дополнительно усугубила ситуацию и осложнила положение «Братушек» несогласованность двух советских спецслужб – Разведуправления Генштаба Красной армии и НКВД. Злой рок словно преследовал разведчиков. За несколько дней до высадки резидентуры «Братушки» в те же самые районы военные разведчики произвели заброску пяти групп парашютистов. Их десантирование прошло крайне неудачно. Сразу же после приземления две из них напоролись на засады и были уничтожены, три другие после тяжелых боев вынуждены были покинуть район базирования и укрыться в горах.

Столь масштабное проникновение советских разведывательно-диверсионных групп на территорию Болгарии подняло на ноги местные, гитлеровские спецслужбы и армейские части. В их руководстве обоснованно полагали, что в Москве рассчитывали поднять местное население на восстание. И чтобы не допустить этого, из Берлина в Софию направили лучших специалистов по борьбе с повстанческой деятельностью, а также карательные команды из войск СС. Их, а также силами болгарской армии и полиции были блокированы районы, где находились разведывательные группы. Одновременно в городах и селах начались массовые облавы и аресты тех немногих подпольщиков, что еще оставались. Кольцо окружения неумолимо сжималось вокруг разведчиков. Одни гибли в бою, другие попадали в хитро расставленные ловушки, третьи, не желая сдаваться в плен, кончали жизнь самоубийством. Последним в мае 1942 года на конспиративной квартире в ожесточенной перестрелке был тяжело ранен и захвачен в плен Родионов.

Для него и 26 оставшихся в живых разведчиков из резидентуры «Братушки» и Разведуправления Генштаба Красной армии потянулись долгие месяцы тюремного заключения. Но и в мрачных казематах софийской тюрьмы они не сдавались и продолжали борьбу. Следователи болгарской полиции скрупулезно и бесстрастно зафиксировали в протоколах силу духа одних и мерзость предательства других. Первых оказалось значительно больше. Опытные подпольщики, профессионалы нелегальной борьбы, они прекрасно понимали, на что шли, и стойко держались до конца.

Спустя много лет поражает мужество и непоколебимая вера разведчиков в идеалы свободы и их готовность к самопожертвованию. В скупых донесениях болгарской полиции и протоколах следователей зафиксированы эти вершины человеческого духа.

14 сентября 1941 года тяжело раненный Ангел Ников Георгиев (Павлов) попал в окружение и, не желая сдаваться врагу, застрелился. Перед смертью он оставил записку, ее с полным правом можно назвать обращением к потомкам. Угловатые буквы наползают друг на друга, пятна крови заливают отдельные слова. Текст занимает всего четыре листка из блокнота чуть больше спичечного коробка. Они, педантично пронумерованные, вложены в бумажный пакет и аккуратно подшиты в дело следователем болгарской полиции. Но эти пять простых и бесхитростных строчек отважного разведчика, наверно, и в наши дни значат куда больше, чем целая книга.

«Товарищи! Я ухожу от Вас, от пули фашизма, но я знаю, что для пользы прогрессивного человечества я разлучаюсь с Вами. Товарищи! Вы поднимите великое знамя МАРКСА – ЭНГЕЛЬСА – ЛЕНИНА – СТАЛИНА! Великая Отечественная победа будет за великим делом