Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - Владлен Чертинов Страница 45

А что работает? Вот несколько правил от военного психолога Светланы Лазаревой:

Правило 1: рассчитывай только на себя. К примеру, ты раненый и остался один – что будешь делать? Отправляясь на фронт, нужно иметь хорошую личную аптечку. Уметь перетягивать жгутом простреленные конечности, знать, как снять или поставить растяжку, как стрелять из автомата, ПТУР, АГС. Сейчас много военизированных курсов по тактической медицине, по тактике. Их можно пройти. Появились телеграм-каналы, где ветераны СВО дают полезные советы.

Правило 2: следи за своей физической формой. Если в тебе веса 100 кг и курить ты никак не бросишь, а значит, нет нормальной дыхалки, как будешь убегать от «птички»? Тебя, поросенка, первого снимут.

Правило 3: на современной войне надо быть постоянно на стреме. Страх – хорошее чувство, он помогает выжить, но только если страх не панический, а рациональный. Если же начал паниковать, потерял голову, считай, убит или ранен. Стоит почитать, что делать в состоянии стресса. Можно перед поездкой на фронт обратиться к психологу – но не к любому, а к тому, кто специализируется на панических атаках. Просто послушать советы тех, кто вернулся с СВО.

Вывод: нужна физическая, медицинская, тактическая и психологическая подготовка.

Правило 4: если человека в тылу любят и ждут и он сам любит и ждет, у него больше шансов вернуться с войны.

Вывод: многое зависит от женщин. Отсюда главное требование к ним – не надо выносить своим воюющим мужчинам мозг. В разговоре или переписке с ними не жалуйтесь, не упрекайте, контролируйте свои эмоции. Если хотите, чтобы мужчина вернулся живым и целым, он должен хотеть вернуться домой.

Как война меняет человека

Светлана Лазарева уверена: тот, кто побывал на войне, остался на ней навсегда.

Например, вернувшиеся оттуда не спят, и эта бессонница здорово бьет по психике. Все прошедшие СВО объяснили причину: дело в тишине. На фронте постоянно что-то гремит и взрывается, а если вдруг становится тихо, значит, противник что-то готовит. Тишина – это опасность. И организм привыкает к этому правилу, вырабатывается рефлекс. Под выстрелы бойцы спят хорошо, а в тылу, в тишине не могут заснуть.

Вообще, воевать – это как заново родиться. Мозг на войне ставит задачу своему носителю – телу: выжить! Выключает многовековые наслоения социальной среды, и человек узнает, кто он на самом деле. В нем пробуждаются предки, жившие в мире опасных хищников – в те далекие первобытные времена, когда смерть подстерегала на каждом шагу и требовалось всегда быть готовым к бою. На войне выживает сильнейший и злейший. Но после возвращения с войны возникает проблема – куда деть «себя настоящего»? В мирной жизни опять будут втолковывать, что оскорблять и применять силу нельзя, что надо быть толерантным, а когда ругает начальник – молчать. И у ветеранов боевых действий от этого срывает голову.

Лазарева ставит ее на место.

Во время первых бесед Светлана своих пациентов, грубо говоря, успокаивает – снимает острую посттравматику. При этом применяется телесная терапия – что-то вроде иглоукалывания, но пальцами. Светлана выясняет, какие раздражители вынуждают ее пациентов действовать неадекватно. После этого она сажает их за специальный прибор «Сигвет».

После выступления Лазаревой на одной из научных конференций к ней подошел кандидат медицинских наук, сотрудник Санкт-Петербургского научно-исследовательского института физической культуры Ярослав Голуб – создатель «Сигвета». Он много работал с паралимпийскими сборными России по разным видам спорта. Голуб предложил Лазаревой опробовать свой прибор, его тогда еще его только начинали применять. Сегодня «Сигвет» имеет лицензии и успешно используется, в том числе в некоторых воинских частях. А Светлане Лазаревой без этого прибора уже сложно представить свою работу. С одной стороны, он фиксирует уровень стресса по движению глаз, а с другой стороны, через зрение, слух и вибрации благотворно воздействует на человека. И тот как бы по-другому переписывает свою травматическую ситуацию – воспринимает ее спокойно и более отстраненно.

Пациенты уезжают от Лазаревой в свои города с поправленной психикой, но неизвестно, что с ними будет дальше, не случится ли новый срыв. Светлана считает, что в России надо создавать центры помощи ветеранам СВО, но не стационары, где пациенты сходят с ума. Надо выстраивать целую систему реабилитации, трудоустройства, поддержки.

Как ни парадоксально, благодаря войне многие семьи смогли в жизни подняться – выплатить ипотеку, сделать ремонт, отдать детей в платные кружки. Но что дальше? На войне человек получал около 200 тысяч, а по возвращении на гражданке ему предлагали 20–30 тысяч (если он жил не в Петербурге или Москве). А если у него нет руки или ноги? Да, он получит свои единовременные выплаты, но всем инвалидам-колясочникам нужно делать в своих прежних квартирах ремонт – убирать пороги, переоборудовать туалеты и ванные, ставить в подъезде пандусы. И вообще, деньги имеют свойство заканчиваться. А что потом? Жить на 8 тысяч пенсии по инвалидности, задается вопросом Светлана Лазарева.

Среди ампутантов – ее пациентов – есть настолько сильные люди, что она не сомневалась – эти парни в жизни поднимутся, встанут на ноги во всех смыслах. Но все же таких меньшинство. Остальным очень нужна поддержка – их близких, но еще в большей степени – государства.

Светлана вообще считает, что лучшая психологическая помощь – материальная.

– Нам нельзя повторять опыт ветеранов Чечни. Стране было не до нас. В нашей бригаде начальники штабов, командиры батальонов, чтобы прокормить семьи, по ночам таксовали. Каждый второй срочник из тех, кого знаю, закончил плохо – шел в бандиты, садился в тюрьму или на наркоту, алкоголь. Если государство по-настоящему будет помогать ветеранам СВО, обеспечит им будущее, то только одним этим шагом снимется половина проблем на годы вперед. И тогда люди со своей жизнью как-нибудь сами без психологов разберутся.

Авдеевка скулит о помощи

На СВО одни люди убивали, а другие, рискуя жизнью, спасали зверей

В начале 2024 года один из военкоров опубликовал фотографию из только что освобожденной Авдеевки: две кошки прижались друг к другу в руинах дома. «Время ми-ми-ми. Вообще, коты на фронте – это особый вид зоопарка…» – подписал автор свой снимок. А хозяйка донецкого приюта помощи фронтовым животным «Кошкин Дом» Евгения Михайлова увидела на фото не зоопарк, а трагедию: