РККА: роковые ошибки в строительстве армии. 1917-1937 - Андрей Анатольевич Смирнов Страница 4

а затем, когда изменившаяся обстановка требовала организовать взаимодействие заново, оно исчезало. Вновь проделать работу по его организации в ходе боя (то есть в напряженной обстановке и в сжатые сроки) командиры и штабы всех уровней были не в состоянии. (Тем более что из всех штабов и в 1935-м, и в 1936-м, и в первой половине 1937-го в РККА хуже всего были подготовлены как раз те, на чьи плечи ложилась основная практическая работа по организации взаимодействия родов войск – батальонные.)

Все сказанное выше относится к общевойсковым, пехотным и танковым командирам – главным организаторам современного боя/операции. Однако реализации теории глубокой операции и концепции «глубокого боя» в 1935 – первой половине 1937 года мешала еще и слабая подготовленность комсостава тех родов войск, которые обеспечивали действия пехоты и танков – артиллерии и войск связи.

Командиры-артиллеристы тогдашней РККА не умели обеспечить надежное поражение целей в часто встречающихся на войне условиях недостаточной видимости (ночью, в тумане, в лесистой местности и т. п.) и вообще были в состоянии решать только типовые, шаблонные огневые задачи – явно не соответствуя, таким образом, требованиям современной войны с ее разнообразием средств борьбы (а значит, и многообразием возникающих боевых ситуаций) … Комсостав батальонной и полковой артиллерии не только откровенно плохо знал правила стрельбы, но и не умел самостоятельно действовать на поле боя, где ему надлежало вовремя поддерживать огнем пехотные подразделения. А командиры и штабы артиллерийских дивизионов и групп и в 1935-м, и в 1936-м, и в первой половине 1937-го плохо умели массировать огонь артиллерии – то есть обеспечить одно из важнейших условий успеха глубокой операции. Ведь только мощный артиллерийский кулак мог надежно подавить огонь обороны и проложить путь пехоте и танкам.

Командиры-связисты не только плохо знали технику войск связи, но и плохо умели маневрировать связью, то есть организовывать своевременное обеспечение дерущихся войск связью в условиях часто и быстро меняющейся обстановки. В принципе уже одного этого было бы достаточно для того, чтобы захлебнулись и глубокий бой и глубокая операция…

Наряду с низкой выучкой командного состава реализовать теорию глубокой операции и концепцию глубокого боя на практике мешала также слабая выучка войск «предрепрессионной» РККА.

Одиночный боец пехоты в Красной Армии и в 1935-м, и в 1936-м, и в первой половине 1937-го не имел должных навыков ни в самоокапывании, ни в маскировке, ни в наблюдении за полем боя, ни в выборе позиции для ведения огня, ни в перебежках, ни в переползании, ни в броске в атаку, совершенно не был обучен гранатометанию и штыковому бою. Винтовкой и пулеметом он «владел» так, что стрелял обычно лишь на «двойку» или «тройку» по 5-балльной системе; находить цели самостоятельно, как правило, не мог и сплошь и рядом доводил оружие до технически неисправного состояния и коррозии канала ствола…

Механики-водители танков – те, кто непосредственно должен был сделать бой и операцию «глубокими» – в массе своей имели малый опыт вождения и даже к середине 1937 г. не умели вести боевую машину в реальных полевых условиях – только «на плацу танкодрома по ровной местности»! Огневая выучка танкистов РККА и в 35-м, и в 36-м, и в первой половине 37-го была либо откровенно неудовлетворительной, либо колебалась между «тройкой» и той же «двойкой»…

Одиночный боец-связист все эти годы мог передавать и принимать сообщения только с массой искажений – а неудовлетворительная выучка связистов стрелковых и артиллерийских частей и подразделений была важнейшим из обстоятельств, которые мешали обеспечить управление войсками и взаимодействие родов войск в тактическом звене.

В соответствующих источниках (которых обнаружено пока очень мало) то и дело фиксируется и слабая выучка бойца-артиллериста и бойца-сапера.

Слабая выучка одиночного бойца (в сочетании с плохим умением командиров управлять войсками) обусловила слабую же подготовку подразделений и частей «предрепрессионной» Красной Армии.

Подразделения советской пехоты и в 1935-м, и в 1936-м, и даже в первой половине 1937-го не только далеко не всегда могли взаимодействовать с танками и артиллерией, но и вообще производили впечатление необученных. Их боевые порядки в ходе атаки постоянно расстраивались и превращались в густую толпу, то есть в идеальную мишень для противника.

Танковые подразделения и части в штатном составе и в реальных полевых условиях действовать также не умели.

Практически небоеспособной была батальонная, полковая и противотанковая артиллерия – иными словами, подразделения пехоты при Тухачевском, Якире и Уборевиче должны были драться фактически без непосредственной артиллерийской поддержки. Подготовленность батарей и дивизионов дивизионной и корпусной артиллерии не поднималась выше посредственной – а в ОКДВА в 1936-м и первой половине 1937 года она была откровенно неудовлетворительной.

Операция, напомним еще раз, складывается из множества боев, а бой ведут бойцы и подразделения – эти непосредственные исполнители оперативных замыслов командования. И при подобном качестве исполнения любые теоретические достижения в области оперативного (да и тактического) искусства так и останутся теоретическими.

Это, если можно так выразиться, основное противоречие «предрепрессионной» РККА прекрасно сформулировал 21 ноября 1937 г., на заседании Военного совета при наркоме обороны, Маршал Советского Союза С.М. Буденный (командовавший тогда Московским военным округом): «Мы подчас витаем в очень больших оперативно-стратегических масштабах, а чем мы будем оперировать, если рота не годится, взвод не годится, отделение не годится? [выделено мной. – А.С.]». «Не надо заниматься, – продолжал он (несколько утрируя в запале свою точку зрения), – высокими материями, а нужно заниматься подготовкой бойцов, отделения, взвода, роты. Рота – это тот инструмент, которым будете делать операцию противнику. Чем я буду оперировать? Пенсне сниму и начну ковырять противника? Рота есть тот операционный инструмент, которым я буду кой-кого подрезать. Роты этой-то и нет»10. О том же самом говорил на следующий день и начальник Артиллерийского управления РККА командарм 2-го ранга Г.И. Кулик: «Если оружие не будет в порядке, то армия будет не армия, а армия в скобках. Как бы ни выводили вензеля на наших оперативно-тактических играх, а если материальная часть откажет, то армия небоеспособна [выделено мной. – А.С.]»11.

В общем, распространенные по сей день представления о прекрасной подготовленности Красной Армии накануне репрессий 1937 года являются ошибочными. Накануне репрессий 1937 года Красная Армия была подготовлена слабо – и не только не могла успешно воплотить в жизнь разработанные ее военными теоретиками концепцию глубокого боя и теорию глубокой операции, но и с трудом могла вести успешные боевые действия вообще.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Смирнов А.А. Боевая выучка Красной Армии накануне репрессий 1937–1938 гг. (1935 – первая половина 1937 года). Т. 1–2. М., 2013.

2 Смирнов А.А. РККА перед 37-м годом.