История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе - Артем Владимирович Драбкин Страница 35

крупное усилие при их настоящей боеспособности?» – спросил фюрер. «Если войска будут иметь перед собой настоящую цель, которая будет понятна каждому солдату, то да!» – ответил Гудериан. «Вы, конечно, подразумеваете Москву?» – «Да. Поскольку вы затронули эту тему, разрешите мне изложить свои взгляды по этому вопросу». Гудериан подробно описал все возражения армейского командования: надвигающуюся зиму, важность Москвы как узла железных и шоссейных дорог, необходимость сбережения ресурса танков перед решающей битвой Восточного похода. Гитлер внимательно его выслушал, но затем в резкой форме отверг все аргументы в пользу наступления на столицу Советского Союза. Словно приговор прозвучала фраза фюрера: «Мои генералы ничего не понимают в военной экономике!» Впоследствии Гудериан вспоминал: «Гитлер закончил свою речь строгим приказом немедленно перейти в наступление на Киев, который является его ближайшей стратегической целью». Дискуссия о направлении удара завершилась, не успев начаться. Теперь на Киев была нацелена мощнейшая группировка немецких войск.

В ночь на 30 августа 1941 г. безмятежная гладь ночного Днепра была неожиданно озарена десятками прожекторов. Как только они включились, загрохотали пулеметы и загремели артиллерийские залпы. Немецкие саперы, доселе прятавшиеся в камышах, быстро столкнули в реку свои лодки. Надсадно гудя двигателями, набитые солдатами лодки двинулись через реку. Сопротивление оборонявшейся на левом берегу Днепра роты красноармейцев было вскоре подавлено. Здесь образовался быстро расширяющийся плацдарм, впоследствии получивший наименование Кременчугского. Однако поначалу он не вызывал большого беспокойства, – ведь его занимала только пехота противника. Главным же врагом советских военачальников на тот момент были немецкие танковые войска – Панцерваффе (Panzerwaffe). Поворот танков 2-й танковой группы Гудериана на юг, в тыл обороняющим Киев войскам, был встречен градом фланговых ударов войск Брянского фронта генерал-лейтенанта А. И. Еременко. Однако ни задержать, ни тем более остановить немецкую танковую группу они не смогли. Одной из причин неудачи было недостаточное количество танков, поскольку к сентябрю 1941 г. в распоряжении советского командования почти не осталось крупных механизированных соединений. Под началом А. И. Еременко действовала всего одна танковая дивизия, а добиться решительного результата только пехотой было почти невозможно. В 21-й армии генерала В. И. Кузнецова, занимавшей позиции на пути 2-й танковой группы, оставалось всего 16 танков. Оборона армии была дезорганизована фактически одним ударом. В начале сентября части немецкой 2-й моторизованной дивизии СС «Дас Райх» из танковой группы Гудериана прорвали фронт и захватили мост через Десну в тылу войск В. И. Кузнецова. Отходящие к реке советские части остались без переправы. Артиллерию и тяжелое оружие пришлось оставить. В очередном донесении говорилось, что «армия фактически перешла к подвижной обороне». Такая же судьба постигла и 5-ю армию генерала М. И. Потапова.

В начале сентября 1941 г. обстановка под Киевом ухудшалась с каждым днем и даже с каждым часом. Разрешенный Ставкой Верховного главнокомандования отход 5-й армии за Десну был лишь частично успешным и привел к окружению и большим потерям. Бойцы переправлялись через реку вплавь, оставляя на правом берегу тяжелое вооружение и имущество.

10 сентября танки Гудериана вошли в Ромны, находившиеся глубоко в тылу защитников столицы Советской Украины. Командование Юго-Западного фронта запросило разрешение на отход. Ставка тянула с принятием решения, поскольку продвижение танковой группы Гудериана в тыл Юго-Западного фронта она считала еще возможным сдержать. До Кременчугского плацдарма Гудериану оставалось пройти немалое расстояние – примерно 180 километров по прямой. Под градом контрударов и с открытыми флангами сделать это было затруднительно. Пехота на плацдарме существенной опасности не представляла. Танковая группа Клейста в тот момент отмечалась советской разведкой в низовьях Днепра, и это соответствовало действительности. С другой стороны, при отходе от рубежа Днепра войска Юго-Западного фронта могли быть разгромлены противником на марше. Могла повториться Уманьская драма, только в куда больших масштабах. Казалось, что угроза окружения куда менее существенна по сравнению с угрозой потерять управление отступающими войсками. Поэтому приказа на отвод войск от Киева не последовало. С точки зрения тех сведений о вермахте, которые имелись у советского командования в первой декаде сентября, такой выбор казался вполне разумным.

Усложнялась ситуация необходимостью удержания Киева, имевшего для Советского Союза большое политическое значение. На 10 сентября в составе оборонявшей Киев 37-й армии было около 100 тысяч человек. На переговорах с начальником Генерального штаба Б. М. Шапошниковым в ночь на 11 сентября командующий Юго-Западным фронтом М. П. Кирпонос запросил разрешения использовать этот последний резерв: «У нас имеется единственная возможность, откуда мы могли бы еще взять силы и средства для уничтожения группы противника, стремящейся выйти на глубокий тыл фронта, – КиУР». Шапошников отклонил предложение Крипоноса, рекомендовав снимать дивизии с других участков фронта. Также он напомнил о тех силах, которые прорвались из окружения через Десну: «В пятой армии у Потапова три дивизии из окружения пробиваются с переправами через реки, если они действуют организованно, то им это вполне удастся».

Через несколько часов с той же просьбой обратился в Москву командующий Юго-Западным направлением С. М. Буденный. Утром 11 сентября он писал: «К данному времени полностью обозначились замыслы противника по охвату и окружению Юго-Западного фронта с направления Новгород-Северский и Кременчуг». Далее маршалом предлагались две альтернативы – отвод войск на восток или оставление Киева с высвобождением сил из КиУРа. Однако Ставке все еще казалось, что обстановку удастся удержать от сползания к катастрофе без оставления столицы Украины. 11 сентября также состоялся разговор между командованием Юго-Западного фронта и Сталиным. Темой для обсуждения вновь стал возможный отход на восток. Сталин напомнил Кирпоносу о недавней катастрофе под Уманью: «Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной Вам реки мне кажется опасным. Если обратиться к недавнему прошлому, то <…> у Вас был более серьезный рубеж – река Днепр, и, несмотря на это, при отводе войск потеряли две армии, а противник на плечах бегущих войск переправился на другой день на восточный берег Днепра. Какая гарантия, что то же самое не повторится теперь?»

Позднее появилась легенда о том, что Сталин проявил неуместное упрямство и стремился удержать Киев любой ценой. Однако, как видно из содержания переговоров Сталина и Кирпоноса, это не соответствует действительности. Верховный главнокомандующий лишь ставил условием отхода частей Юго-Западного фронта, организацию обороны на рубеже Псела и контрудары по наступающим войскам Гудериана. Кроме того, союзником Верховного в этом вопросе был такой опытный штабист, как Б. М. Шапошников. В итоге совместными усилиями им удалось убедить Кирпоноса сражаться с врагом, держась за Днепр и не оставляя Киев. Немалую роль здесь явно сыграл непререкаемый авторитет маршала Шапошникова. В итоге М. П. Кирпоносу было приказано «Киева не оставлять и мостов не взрывать