Вьетнамский Сталинград: сражение за Дьенбьенфу. Малоизвестные страницы войны в Индокитае. 1953— 1954 - Валерий Владимирович Иванов Страница 34

Причина провала обеих операций французских ВВС заключалась не в умелой работе вьетнамской разведки и не в утечке информации. Просто в этот день основные подразделения ВНА покинули передовые рубежи и отошли для пополнения и отдыха. На позициях остались только сторожевые посты и наблюдатели.

Тем временем в руководстве группировки в Дьенбьенфу обозначились тревожные разногласия, имевшие весьма негативные последствия. 24 марта произошел серьезный конфликт между командующим гарнизоном Д’Кастри и командующим парашютными частями лейтенант-полковником Лангле. Д’Кастри не оправдал надежд, возложенных на него Наварром. После первых неудач он почти не занимался планированием операций. Иногда сутками не покидал своего бункера. На совещаниях проявлял безучастность или вообще их игнорировал.

24 марта лейтенант-полковник Лангле и командиры парашютных батальонов прибыли к Д’Кастри и потребовали от него передачи командных полномочий. Дьенбьенфу должен был возглавить Лангле. При этом формально полковник продолжал оставаться на своем посту, но он оказывал некоторое влияние на решения командования240.

По мнению американского исследователя Бернарда Фэлла, заговор «парашютной мафии» или «мозгового центра Лангле» (так называли штабные работники офицеров-десантников) был вызван в первую очередь бездействием Д’Кастри, его фактическим самоустранением от командования. Некоторые исследователи считают, что в основе действий парашютистов лежал личный конфликт между Лангле и Д’Кастри. То есть произошло смещение с поста командующего человека, проявившего нерешительность и трусость. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать, как складывались взаимоотношения между двумя этими офицерами до сражения.

Лангле родился в 1909 г. в Бретани. После окончания престижной военной академии Сен-Сир он выбрал службу в корпусе верблюжьей кавалерии, действовавшей в Сахаре. Это был очень трудный и опасный участок. Во Вторую мировую войну Лангле сражался на территории Италии, Франции и Германии. С 1946 г. с небольшими перерывами он воевал в Индокитае.

Лангле был лично знаком с Д’Кастри с самого начала колониальной войны. Между этими людьми существовала если не дружба, то взаимоуважение. По личному приглашению Д’Кастри Лангле, еще не оправившись от тяжелого ранения, отправился в Дьенбьенфу. Д’Кастри даже приказал выделить Лангле персональную лошадь, так как после выписки из госпиталя командир парашютистов некоторое время ходил с трудом. Следовательно, конфликт произошел не на почве личной неприязни или борьбы за власть.

Обвинять Д’Кастри в трусости, слабоволии было бы по меньшей мере несправедливо. На протяжении всей своей карьеры он демонстрировал совершенно противоположные качества. Как уже упоминалось, полковник прошел две войны. Кроме того, он стал великолепным спортсменом, участником многих соревнований самого высокого уровня.

Во время Второй мировой войны Д’Кастри участвовал в дерзких рейдах по тылам гитлеровцев. Весной 1940 г. он командовал подразделением из 60 солдат, которое отражало атаки целого немецкого батальона и танков. Будучи раненым, Д’Кастри продолжал руководить своими подчиненными, пока у них не кончились боеприпасы.

Не пасовал Д’Кастри и в плену. Находясь в заключении, после трех неудачных попыток побега, он все же сумел выбраться из тщательно охраняемого концлагеря ОФ ЛАГ IV-4, на территории Силезии. Фактически, Д’Кастри нелегально пересек Германию, Францию, Испанию и, добравшись до Северной Африки, присоединился к силам «Сражающейся Франции». Одиссея достойная любого приключенческого романа или сериала.

В Индокитае Д’Кастри также зарекомендовал себя грамотным и отважным офицером. В долине р. Красная он не покинул боя, даже когда получил ранения в обе ноги. А ведь полковник был немолод. Наряду с личной храбростью, боевым куражом, будущий командующий Дьенбьенфу продолжал оставаться потомком старинного дворянского рода. Он был аристократом и в боевых условиях. В Индокитае полковник постоянно носил красно-светлый кепи и шарф – непременный атрибут формы офицера кавалерии спаги. После ранения он не расставался с тростью, хотя в ней не было необходимости.

В Дьенбьенфу Д’Кастри даже допускал некоторую капризность в своем поведении. Несмотря на суровые полевые условия, он обычно обедал за столом, застеленным белоснежной скатертью, обставленным серебряными приборами. Каждый вечер полковник играл в бридж со старшими офицерами.

Наиболее простое определение причин устранения Д’Кастри от командования – утверждение, что он не был способен к длительной борьбе. Доказательств этому более чем достаточно. Оказавшись в сложных обстоятельствах, полковник терял волю и старался «уйти от проблем». По его собственному признанию, ему не нравилось встречаться с проблемами, которые «не были прекрасны»241. Д’Кастри испытывал полный дискомфорт, видя смерть и страдания в течение длительного времени. Он умышленно избегал контакта с ранеными и почти не посещал перевязочных пунктов.

Представляется очевидным, что командующий гарнизоном Дьенбьенфу переживал психологический надлом. Вероятно, начало активных действий ВНА означало полную блокаду французской базы. Д’Кастри, как опытный военный, понял, что положение вверенных ему частей почти безнадежное. Французский историк Ж. Руа высказывал мнение, что полковник действовал так, «как будто пружина в нем сломалась»242. В таком состоянии Д’Кастри не мог полноценно осуществлять командование блокированным гарнизоном.

Понимая состояние командующего, Лангле фактически принял руководство войсками на себя, но о конфликте в руководстве сообщать в Ханой не стал. Судя по дальнейшему развитию событий, Д’Кастри не противился передаче властных полномочий Лангле. Против действий командира парашютистов выступил только лейтенант-полковник Войно.

Между офицерами произошел конфликт, закончившийся извинениями со стороны Лангле. Впоследствии Войно занимал высокий пост в командовании Дьенбьенфу. Несмотря на фактическое отстранение от дел, Д’Кастри продолжал участвовать во всех офицерских собраниях. За его подписью издавались все приказы по гарнизону. Переговоры с Ханоем также велись от его имени243.

В 1955 г., когда представители специальной правительственной комиссии по расследованию причин поражения под Дьенбьенфу спросили Лангле относительно роли Д’Кастри на посту командующего, лейтенант-полковник ответил кратко: «Он передавал наши послания в Ханой»244.

Параллельно с конфликтом, произошедшим в командовании французской группировки, внутренние трения в лагере колонизаторов не прекратились. В период войны в Индокитае между парашютными частями и армейской разведкой существовала скрытная и устойчивая вражда. В Дьенбьенфу дислоцировалось подразделение разведки 8-я группа «коммандо» (GC-8), укомплектованное горцами-хмонгами, возглавляемое капитаном Гебертом.

С началом наступления ВНА это подразделение полностью утратило свое значение. Хмонги, подготовленные для ведения разведки в тылу врага, не могли быть использованы в обычных боевых действиях245. Кроме того, их пребывание в Дьенбьенфу усугубляло присутствие семей горцев. Формально GC-8 подчинялась своему командованию в Ханое и Сайгоне. Д’Кастри не имел права отдавать распоряжения этому подразделению.

Еще 22 марта Лангле выпустил приказ по парашютным частям, в котором объявил, что GC-8 предпочло быть похороненным в убежищах, чем сражаться с ВНА. По сути, это обвинение в трусости. 28 марта, после неформального отстранения от должности командующего Д’Кастри, Лангле