Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - Владлен Николаевич Чертинов Страница 19

Кухарцев старался воевать именно так, и неслучайно сразу несколько человек, с которыми он познакомился на первом контракте, последовали за ним и на второй – из штурмовиков в артиллеристы. Люди в его подразделении подобрались очень толковые и надежные. Все вместе они придумывали всякие обманки для дронов врага.

Позиция штурмовиков в Кременском лесу.

Фото предоставлено Сергеем Кухарцевым

Сергей говорит, что у него – тройная защита: молитвы жены, духовника и его самого. Говорит, что утреннее молитвенное правило, Богородичное правило, 90-й псалом, Иисусова молитва – это то, без чего не воюется, обязательные ежедневные процедуры, как зубы почистить.

По его наблюдениям, Божья воля ярко проявляется на войне.

– Один раз наш штурмовой отряд долго сидел под огнем, мы высунуться не могли. И произошли подряд два таких случая. Одному из бойцов надоело сидеть, он выскочил из окопа и начал кричать в сторону позиций укропов все, что про них думает. По нему работал АГС – гранаты поблизости падали, а ему ничего: выкричался и запрыгнул обратно в окоп. А другой боец во время обстрела в траншее чем только ни обложился, дополнительным бронежилетом накрылся. И все равно не уберегся: крошечный осколок мины каким-то образом попал ему точно в лоб, хотя этого никак не должно было случиться: во‑первых, он был в шлеме, а во‑вторых, осколки мины при взрыве взлетают вверх, а этот почему-то ушел вниз.

В самого Сергея тоже попадал осколок мины, но он только прожег куртку и застрял в ней – видимо, был уже на излете.

Некоторые бойцы дают личному оружию имена. Сергей назвал свой ручной пулемет «Коса». А один его знакомый – именем любимой учительницы.

Фото предоставлено Сергеем Кухарцевым

В другой раз рядом с ним как бритвой срезало дерево. В третий раз, когда ему надо было метров двадцать пройти до блиндажа по открытой местности, раздался свист снаряда. Сергей побежал, обо что-то споткнулся, упал, и в этот момент кассета пролетела у него над головой… Он не раз вспомнил на войне благословение старца Иоанна Миронова.

Помимо молитв у Сергея есть одно правило выживания, которого он придерживается. Однажды его вдруг осенило: чтобы выжить в бою, перед боем надо мысленно умереть. Сесть и понять, что тебя больше нет, ты ничего уже в жизни не совершишь, никогда своего ребенка не возьмешь за руку. Надо попрощаться с этим миром – так, чтобы ничего больше в нем не держало. Чтобы во время боя никаких лишних чувств и мыслей не было в голове.

Мигранты, кубинцы, корейцы

В дивизионе Сергея служили и мобилизованные, и контрактники, через него прошли и мигранты, и даже кубинцы. По его словам, лучше всего воевали мобилизованные. А вот с контрактниками ситуация неоднозначная. Среди них было много возрастных, а человек в 50 лет часто находится не в лучшей физической форме. Хватало и просто больных – даже с гепатитом, с туберкулезом! Их селили в отдельные блиндажи и предупреждали, что, если они в бою получат ранение, вытаскивать их, таких заразных, никто не будет: «Ты знал куда шел со своей болезнью».

Привозили и маргиналов. Один, не приходя в сознание, пил две недели. Жене это надоело, она с участковым отвела его в военкомат и «сбагрила» на СВО, а зарплатную карточку мужа себе оставила.

Сергей говорит только за свой дивизион. Фронт большой, ситуации в разных подразделениях могут отличаться. Он предполагает, что нормальные идейные добровольцы чаще шли на краткосрочные полугодовые контракты в «полуминистерских» подразделениях вроде «Ахмата» и «БАРСов». А обычные годовые контракты с Министерством обороны фактически стали бессрочными и продлевались автоматически – на усмотрение командира полка. Не продлевали их только иностранцам: белорусам, узбекам, таджикам.

– Мигрантов на фронте хватало. Некоторые пытались филонить, но на СВО это не прокатывало. Некоторые сначала вроде воюют, но потом, когда навоюются, говорят: «Не, мне такого гражданства России не надо». И по окончании контракта уезжали домой в Таджикистан. Присылали в наш батальон и добровольцев-кубинцев. Они называли себя криминальными авторитетами, рисовались перед нами и друг перед другом. А когда началось наступление, сказали: «Это не наша война». И что с ними делать? Не силой же заставлять. В итоге, чтобы не раздувать международный скандал, их отправили в тыл – за те же самые деньги.

Оставляли желать лучшего и боеприпасы, поставляемые союзниками, например Северной Кореей. С ними в дивизионе Сергея намучились.

– Пороха в снарядах все разные, взрыватели такие, будто их пэтэушники напильниками точили, вес не соответствует заявленному, поэтому каждый снаряд приходится взвешивать. Взвесили – начали стрелять. Недолет метров 600, увеличиваешь угол стрельбы – недолет 480 метров, потом 350, а дальше – вдруг перелет почти на километр. Да как так?! С корейскими реактивными снарядами и минами та же беда. Привозят мин по тридцать, из них на пристрелку уходит пять. В идеальных условиях ими, наверное, можно пользоваться, но, если чуть ветер, они попадают куда хотят, особенно маленькие 82-е «баклажаны». Мина должна прямо лететь, а ты ее выстреливаешь, и она уже сразу «шуршит» – значит, либо хвостовик кривой, либо лопасть загнута, но чуть-чуть – так что глазу не видно.

Очень не хватает комиссаров

Послушав про все эти сложности, невольно задаешься вопросом: а в Великую Отечественную войну так же воевали или все-таки поосмысленнее?

Похожих проблем тогда тоже хватало. Алексей Капустин в той войне по возрасту не участвовал, но в армии служил танкистом на «Т-34», который считался лучшим танком своего времени в мире. Хотя на самом деле был очень несовершенным.

– Им тяжело управлять: чтобы отжать сцепление, недюжинная сила нужна. Башня вращалась вручную, если танк весь в грязи, – ее могло и заклинить. Триплексы – стекляшки: что-то попало по ним, и уже ничего не видно – танкисту, чтобы осмотреться, надо высовываться из люка. Отвод пороховых газов – минимальный: три раза выстрелил, и в танке дышать невозможно, угоревшему экипажу приходилось открывать люки. Почему же он тогда лучший? Потому что дешев и прост в изготовлении. Или возьмем автоматический карабин Токарева. Он хороший, но патроны в магазин надо было вставлять в шахматном порядке, а если как обычно, то его клинило. Из-за этого в начале войны карабин часто бросали в бою. Было всякое. Но была еще единая воля командования, единая воля фронта и тыла. Благодаря чему