Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - Владлен Чертинов Страница 17

Одно время украинцы практиковали «сюрпризы»: отступая, клали под своего убитого гранату со снятой чекой. Когда наши переворачивали труп, раздавался взрыв. Потом это вышло из моды. И они переключились на другое – сбрасывали с дрона детские игрушки или тактические рюкзаки с взрывчаткой. Знали, что многие наши солдаты носили игрушки как талисманы, с рюкзаком то же самое: их много в окопах. Кто-нибудь поднимет бесхозный рюкзак или игрушку, спросит: «Чьи?» – и взорвется. Еще скидывали пачки денег: подобрал, а там 20 грамм тротила – пальцы минус, с культей много не навоюешь. Скидывали бутылки с отравленной водой.

Зато, когда украинцы попадали в плен, все оказывались «людьми доброй воли» – водителями и поварами, говорили, что Зеленский – плохой, а они насильно мобилизованы и давно собирались сдаться. Ни у кого из пленных не было при себе документов, но зато были телефоны, и вот они часто рассказывали о своих владельцах правду.

– Начинаешь читать их переписку с друзьями, с женами, с матерями, а там самые мягкие слова: «Скоро вы всех орков убьете, и тогда Украина будет понад усе», – рассказывает Сергей Кухарцев. – Спрашиваешь их: «Ты же два дня назад маме и тете совсем другое писал. Что на самом деле случилось? Патроны кончились или вы заблудились?» А все очень просто: мы перекрыли им выход, они пошли на ротацию, и их перехватили.

Не все однозначно и с «мирными жителями». Сергей рассказал, что незадолго до его отъезда в отпуск одна бабушка – божий одуванчик – накормила их бойца пирожками с измельченным стеклом.

Возможно, из-за таких инцидентов военная полиция закрыла целые города на освобожденных территориях для въезда наших бойцов с передовой.

Для того, чтобы в этих городах что-то купить, они прибегали к услугам таксистов.

– Приезжает таксист, привозит заказы на целое подразделение. Смотришь чек и хватаешься за голову – все в два раза завышено.

Алексей Капустин добавил пару штрихов к портрету наших украинских «братьев». В советское время он работал в Ленинграде инструктором обкома КПСС – курировал пищевую промышленность города. Говорит, что тогда существовал негласный запрет: ни евреи, ни украинцы не могли попасть на работу в Смольный в отличие, например, от белорусов.

– Помню, украинцы приезжали бригадами на наши стройки вахтовым методом на 3 месяца. И хоть на Украине люди тогда жили гораздо лучше, чем в РСФСР (за счет того, что доходы несправедливо перераспределялись в пользу других союзных республик), они не брезговали в конце своей вахты перед отъездом скручивать краны в бытовках, даже уволакивать унитазы. Я вспомнил об этом, когда они в ходе СВО слух запустили, что русские солдаты якобы вывозят из населенных пунктов газовые плиты и стиральные машины. По себе судят. Если хотим понять, что у них в голове, надо читать Гоголя. В советское время все про них понимали, потому и не брали на работу в Смольный. Не зря говорят: два хохла – партизанский отряд, а три – партизанский отряд с предателем.

Война по расписанию

На освобожденных территориях приметой времени стали стихийные рынки, где продавались отправленная в войска гуманитарная помощь и даже армейское имущество: тушенка «не для продажи», берцы, форма – точно такая же, которую выдают подразделениям МО. Причем цены на все это – в два раза выше реальной стоимости.

В некоторых боевых частях существовала практика: бойцы расписывались за то, что получили обмундирование, но в реальности его не видели. Алексею Капустину один казак рассказал, что в их батальон привезли форму – от обуви до шапок. Они за все расписались, все это надели, их сфотографировали, потом поступила команда раздеться. Всю форму сложили в мешки и отвезли обратно на склад. Сказали: «Сейчас у вас наступление будет. Кто выживет, тем дадим».

– Какой-нибудь немец, если не получит чего-то положенного по списку, например зубочисток, воевать не пойдет. А мы сами все себе покупали, от берцев до раций. И те вроде бы огромные деньги, которые платят на СВО, быстро разлеталились – их было не накопить, – говорит Сергей Кухарцев.

В некоторых подразделениях даже скидывались и отправляли кого-нибудь из бойцов якобы в отпуск, а на самом деле – учиться на операторов дронов в частных фирмах. Почему в частных? Во-первых, потому, что в этих подразделениях дроноводы не полагались по штатному расписанию, несмотря на то что необходимость в них была велика. Во-вторых, уровень подготовки операторов дронов в учебных центрах, сертифицированных Министерством обороны, оставлял желать лучшего.

– Есть очень толковые курсы, например, в Москве, Питере, Ростове – там учат работать на FPV-дронах как надо – чтобы дрон долетел и попал точно в цель. Или есть фирмы-производители БПЛА, которые даже готовы бесплатно обучать фронтовиков работать на своих дронах. Но предлагать начальству отправить кого-то на такие курсы было бесполезно, потому что «они не имели аккредитации Минобороны, а инструкторы – сержантских книжек». Но беда в том, что на аккредитованных курсах, где с сержантскими книжками все в порядке, учили так, что у нас в дивизионе ни один из шести подготовленных ими спецов не долетел до цели: кого-то сбивали за полтора километра, а кто-то падал чуть ли не на голову своим, – вспоминает Сергей.

Примерно такая же ситуация, по словам Кухарцева, была с радиоэлектронной борьбой. Привезли антидроновые ружья, но они проработали лишь 6 дней. После этого противник свои дроны перепрошил, поменял частоты, а перенастроить ружья «обученные спецы» уже не смогли – и ружья просто сложили в углу.

Но русский солдат тем и хорош, что воюет всегда вопреки. Раз по штату в подразделении не было дроноводов и склад не имел права выдавать ему дроны, значит, все собирали деньги на их покупку и отправляли кого-нибудь «в отпуск» учиться на «левых» курсах операторов БПЛА. Сами же создавали антидроновые ПВО: «Бабу-ягу», например, сбивали из крупнокалиберного пулемета, а дроны-камикадзе – из охотничьих ружей 12-го калибра («на утку»), но они опять же были куплены за свой счет или поступали от волонтеров.

С чем хорошо было на фронте, так это с едой и со «Старлинком». Космическая связь от Илона Маска работала не только на украинскую, но и на русскую армию – удалось наладить каналы поставок, и