Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков Страница 14

пишкеш, в противном случае деньги удерживаются им для получения с них процентов в свою пользу. Подобного рода злоупотребления повторяются последовательно всеми военными чинами, так что определённое сарбазам[217] жалование, обыкновенно, остаётся почти всё в карманах высших административных чинов и полковых командиров»[218]. Причем финансовую отчетность реально проверить было сложно, поскольку военные чиновники и офицеры вели ее небрежно или даже халатно[219]. Причину такого положения практически все наблюдатели, близко сталкивавшиеся с административными структурами Каджарской монархии, видели в коррупции, разъедавшей государственный и военный аппараты. «Увольняя большую часть сарбазов во временные отпуски, – писал автор статьи в «Военном сборнике», – полковые командиры получают, между тем, от правительства всегда полное содержание по списочному составу частей. Если в государственном казначействе не имеется денег, что бывает весьма часто, то начальникам отдельных частей выдаются бараты, т. е. свидетельства на получение жалования или провианта военным из доходов известных областей или округов. Уплата по этим баратам… производится губернаторами крайне недобросовестно»[220]. «Сейчас казна выдаёт жалование на 52 000 пехотинцев, – подводил итог В. А. Франкини, – а на основе частных достоверных сведений, наличная численность пехоты не превышает половины этой цифры. Другая половина находится на родине, где она занимается земледельческими работами, или же в городах, на заработках; суммы же, правительством выдаваемые на отсутствующих, разделяются между начальниками от высшего до низшего»[221]. Что касается Ала од-Доуле, командовавшего гулямами, то он, как родственник шаха, имел значительные привилегии в распоряжении своей частью. А. И. Домонтович отмечал, что он жил «чрезвычайно широко и расточительно, подспорьем чему служили деньги от большого некомплекта содержимых им гулямов, в особенности их лошадей»[222]. Естественно, лишаться легко приобретаемого и пополняемого дохода Ала од-Доуле не хотел.

Российским инструкторам сразу же пришлось столкнуться с массой трудностей. Главной из них была денежная проблема, которая со временем стала основной для нового подразделения. В. А. Косоговский в своих воспоминаниях указывал, что первоначально ни определенного бюджета, ни определенного штата не имелось[223]. Но он был не совсем прав. А. И. Домонтович разработал примерный бюджет полка еще до его создания, о чём уже говорилось выше. И в дальнейшем ежегодно составлял расчеты на содержание части, которые предоставлял военному министру для утверждения. Другое дело, что бюджет не был полностью обеспечен. Здесь необходимо отметить одну из серьезных ошибок, которую допускали и допускают многие исследователи ПКБ (не избежали этой участи и мы в одной из своих ранних работ), утверждая, что «бюджет ПКБ состоял из содержания 400 человек, уже состоявших на “казачьей” службе, и из ассигнований из шахской казны, обеспеченных доходами с таможен Северной Персии, находившихся под контролем России»[224]. Более детальное знакомство с финансовой стороной функционирования означенной воинской части убедило нас, что обеспечение ее материального положения доходами персидских таможен стало результатом займа персидского правительства у России 1900 г.[225]

Основанием бюджета после замены гулямов на мухаджиров должно было служить наследственное жалование последних, которое они получали от казны. Это уменьшило планировавшуюся изначально сумму. Предполагалось, что жалование будет одинаковым для лиц, занимавших одно и то же служебное положение[226]. Но этих денег для обустройства полка на первых порах не хватало, что вынуждало А. И. Домонтовича постоянно хлопотать перед шахом об увеличении финансирования. «Этих денег начальнику “казачьей” кавалерии не хватало, так как в первое время была масса побочных расходов, – сообщал В. А. Косоговский, – напр., заведение палаток и посуды для казаков, навесов для лошадей и многое другое, поэтому полк. Домонтовичу удалось выхлопотать от персидского правительства 10000 туманов (20000 руб.[227]), из коих 5000 были израсходованы сейчас же»[228]. Подполковнику приходилось на ходу корректировать свои представления о ведении хозяйства полка, исходя из иранских условий, а не правил, установленных в русской армии, которые были положены им в основу бюджета. Так, в рапорте от 10 августа 1879 г. А. И. Домонтович сообщал следующее: «Одновременно с формированием полка, я обратился к тегеранским купцам с целью найти подрядчиков на поставку в полк всех предметов его содержания. Необходимость скорее приступить к делу… заставила меня в первое время до заключения контрактов довольствовать полк по базарным ценам и несмотря на то, что содержание его обходится ниже цен, выведенных согласно положениям русской армии. Это относится до довольствия людей и лошадей, что же касается обмундирования, то в бюджете выставлены мною цены весьма малые, чуть ли не менее тех, по которым справляются вещи в казачьих полках; предполагая большую часть вещей и материалов выписать из России, разницу в курсе персидских и наших денег я считал достаточной для пересылки их. Впоследствии ближе ознакомившись с торговлей Тегерана, я предпочёл делать закупки всего и заказы в самой Персии, и, несмотря на неимение в полку никаких подспорных средств, в виде разного рода мастерских, обмундирование полка идет весьма скоро, хорошо и дёшево»[229].

Кроме того, военная подготовка новоиспеченных «казаков» оставляла желать лучшего. «Мухаджиры, – писал Алексей Михайлович Колюбакин, – потомки знатных мусульманских фамилий, оставивших Кавказ вследствие занятия его русскими. Из политических и военных видов шахское правительство старалось удержать мухаджиров от возврата в Россию и думало создать из них военную касту, подобно каджарской. Ежегодное денежное содержание должно было обеспечить их существование. Поселены были мухаджиры преимущественно в Азербайджане. Знатные, гордые и храбрые горцы, а в начале появления в Персии и очень зажиточные, мухаджиры могли выставить отличную иррегулярную конницу. Но правительство не сумело воспользоваться ими… Отпускаемое шахом содержание… за смертью старшего в роде делилось между его наследниками, таким образом постепенно уменьшаясь, дошло до ничтожных размеров, и не может уже обеспечивать безбедного существования людей, живших праздно, без занятий и оседлости. В то же время, боясь оттолкнуть их от себя строгими служебными требованиями, правительство смотрело крайне снисходительно на отношение мухаджиров к службе и тем совершенно развратило их. По официальным сведениям их считают 1 200 всадников. Что эта цифра существует только на бумаге видно из того, что когда правительство вздумало воспользоваться мухаджирами для формировавшейся в 1879 году “казачьей” бригады, то еле удалось набрать 300 человек. С большим трудом было собрано 600 человек, но из их числа, за вычетом бежавших (их было много, несмотря на хорошее содержание) и совершенно неспособных, осталось 300[230]»[231].

Сам А. И. Домонтович (как, впрочем, и последующие командиры бригады) постоянно сообщал высшему начальству о своеволиях своих подопечных. «Репутация их как самого неспокойного и в корне испорченного бездеятельностью войска, имеют печальную известность», – отмечал он. Даже шах и военный министр