Советская разведка в 1917—1953 гг. - Игорь Анатольевич Дамаскин Страница 14

На правом фланге эмиграции находились кадеты во главе с П.Н. Милюковым. Возглавляемый им парижский комитет выдвинул идею создания единого антибольшевистского фронта с «народными социалистами» и эсерами для продолжения борьбы с советской властью. Парижская группа издавала газету «Общее дело», редактируемую В.Л. Бурцевым.

В Париже обосновался и «Торгово-промышленный комитет», члены которого лишились своих предприятий в России и мечтали об их возвращении. За границей также находились многие деятели разгромленных в Советской России «Национального» и «Тактического» центров.

В эмиграции были и некоторые левые эсеры, а также самостоятельные, не связанные с основными политическими партиями, антисоветские группы, и среди них организация Бориса Савинкова в Польше. Там же, в Польше, обосновались: эмигрантское петлюровское правительство, Белорусская рада, контрреволюционные объединения донского, кубанского, терского казачества.

С середины 1920 по апрель 1922 года в Париже существовал антисоветский «Административный центр», формально считавшийся внепартийной организацией, в которую входили эсеры, некоторые меньшевики и другие эмигранты. Его учредителями были эсеры Чернов, Керенский, Авксентьев, Зензинов. «Центр» пытался вести в Советской России подрывную работу.

Таким образом, к концу Гражданской войны наметилась тенденция к переносу руководящих центров антисоветских движений за рубеж. Белоэмигрантские и иностранные империалистические круги продолжали мечтать о вооруженной борьбе с советской властью, призывали к новой интервенции и войне с Советами.

В соответствии с этим и определялись задачи внешней разведки. Если говорить конспективно, она с этими задачами справилась: сумела проникнуть с помощью своей агентуры практически во все без исключения крупные активные белоэмигрантские центры, добывала материалы о деятельности белоэмигрантских, националистических и иностранных разведывательных организаций, вела разложение антисоветских сил.

Мне вспоминается архивное дело Харбинской резидентуры 1920-х годов, с которым я знакомился несколько лет тому назад. В ответ на упрек Центра о том, что «за прошлый год в руководстве такой-то белоэмигрантской организации не завербован ни один агент», резидент отвечает: «Вербовок там действительно не было, так как все ее руководители уже являются нашими агентами». Трудно что-либо добавить к этому. Правда, так было не везде.

К началу 1920-х годов относится рождение еще двух важных направлений внешней разведки: экономического (к которому затем добавилось научно-техническое) и дезинформационного.

В зарубежных странах были и противники и сторонники установления торговых и экономических отношений с Советской Россией. Их позиции надо было знать. Требовалась информация, которая помогла бы перестраивать экономику, создавать новую материально-техническую базу. Требовалась информация о конкурентной борьбе зарубежных предпринимателей, их желании выйти на российские рынки и о том, как можно выгодно использовать складывающуюся ситуацию. Наконец, надо было получать материалы о действиях «промышленной, финансовой, торговой эмигрировавшей буржуазии, – писал Дзержинский Трилиссеру, – имею(щие) крайне важное значение для руководителей нашей хозяйственной жизни».

11 января 1923 года Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение: в целях организации борьбы с пропагандой противника создать для ведения активной разведки специальное бюро по дезинформации.

В его задачи вошли определенные целенаправленные действия для введения в заблуждение действительного или потенциального противника относительно своих истинных намерений или возможностей, а также для получения выгодной, практически не достижимой открытыми способами реакции «объекта воздействия».

Таким образом, к середине 1920-х годов внешняя разведка уже оформилась в хорошо организованную многофункциональную структуру. Она сумела создать неплохие агентурные позиции в ряде стран, прежде всего в Германии, а также в Англии и Франции и, конечно же, в странах-лимитрофах, составляющих «санитарный кордон» у границ Советского Союза. Получаемая ею информация докладывалась в правительство, а наиболее важная – в Политбюро и непосредственно И.В. Сталину.

Первый документ, содержащий разведывательную информацию, адресованную лично Сталину, удалось обнаружить исследователю В.В. Познякову в Российском государственном военном архиве. Это был рапорт, подписанный заместителем председателя ГПУ М. Уншлихтом и начальником ИНО ГПУ М. Трилиссером, 2 августа 1922 года, о деятельности ИНО по разложению формирований генерала П.Н. Врангеля на Балканах.

* * *

Что же в эти годы происходило с военной разведкой?

Большевики, взявшие власть, стояли перед выбором: сохранить или разрушать старые структуры, необходимые новому государству? В результате, реорганизуя руководящие органы старой армии, они оставили в составе Народного комиссариата по военным делам Главное управление Генерального штаба (ГУГШ). В его состав входил Отдел 2-го генерал-квартирмейстера – центральный орган разведки и контрразведки Вооруженных сил России.

В октябре 1917 года сотрудники русской военной разведки также должны были сделать выбор: с кем идти дальше – с большевиками или против них.

Служащие многих государственных учреждений на своих собраниях приняли решение: бастовать! Состоялось собрание и в ГУГШ. Большинство служащих составляли проэсеровски настроенные писари, и собрание приняло решение: «Работу продолжать, всем начальникам оставаться на местах».

Но начальник ГУГШ, генерал В.В. Марушевский, отказался работать на большевиков. Тогда ГУГШ возглавил генерал-квартирмейстер Николай Михайлович Потапов. Бывший военный атташе в Черногории, опытнейший разведчик царской армии, он пользовался большим авторитетом в ГУГШ, и его решение повлияло на выбор многих его коллег. По некоторым данным, Потапов сотрудничал с военной организацией большевиков еще с июля 1917 года. Впоследствии его судьба сложится удачно, он продолжит работу в Генштабе Красной армии, будет одной из ключевых фигур операции «Трест». Репрессии не коснутся его – он будет уволен 9 мая 1938 года в запас по возрасту и умрет в почете в 1946 году.

Большинство российских военных атташе не пожелали сотрудничать с советской властью. Назначенные вместо них некоторые опытные сотрудники ГУГШ, воспользовавшись возможностью выехать за границу, вскоре изменили советской власти.

Агентурная разведка штабов фронтов и армий развалилась вместе с развалом старой армии. А когда в конце декабря 1917 года ГУГШ перестал переводить деньги закордонной агентурной сети, она полностью самоликвидировалась, и большинство агентов перешло на службу к бывшим союзникам России. Однако даже в 1918 году от некоторых военных атташе еще продолжали поступать сообщения.

Один из бывших сотрудников ГУГШ так описывает сложившуюся обстановку: «После октябрьского переворота деятельность штаба вообще замерла, в том числе и разведывательная служба. После подписания Брестского мира, благодаря ликвидации всех штабов, разведывательная служба прекратилась совершенно, и хотя некоторые партизанские отряды и вели разведку, но ее никто не объединял, и сведения пропадали».

Для руководства боевыми действиями в начале Гражданской войны был создан Высший военный совет (ВВС).

В аппарате ВВС руководящие должности занимали бывшие офицеры ГУГШ, в том числе и кадровые разведчики. Помощником начальника Оперативного управления ВВС по разведке сначала был полковник Генштаба Александр Николаевич Ковалевский, а затем полковник Генштаба Борис Михайлович Шапошников, одновременно являвшийся и начальником Разведотделения.

Примечательна дальнейшая судьба этих офицеров. В мае 1918 года Ковалевский перебрался на юг, где возглавил мобилизационное управление штаба Северо-Кавказского военного округа. Здесь