Русская Арктика: лед, кровь и пламя - Светлана Геннадьевна Самченко Страница 11

Еще одним просителем стал отец Георгия Седова. Яков Евтихиевич продиктовал грамотному односельчанину письмо морскому министру:

«Я человек старый, а равно и моя жена, не способные к физическому труду для приобретения себе насущного хлеба… Когда последует смерть – для нас неизвестно, а жить приходится, и нужно чем-либо существовать. Думаю, что в морской экспедиции найдутся средства, дабы помочь отцу, сын которого погиб на пользу науки и родины. На основании вышеизложенного покорнейше прошу администрацию морской экспедиции не отказать мне в вспомоществовании, дабы дожить, не имея крайней нужды в одежде, топливе и хлебе».

В ответ на это послание старик-рыбак получил официальную отписку: «Морское министерство не имело и не имеет никакого отношения к полярной экспедиции». Пенсия по потере кормильца так и не была назначена старшему Седову…

В Гидрографическом управлении Морского министерства не пожелали и подумать об обработке и опубликовании собранных экспедицией Седова научных материалов. Все, что привез «Святой Фока» и что доставили в Архангельск его цинготные моряки во главе с Захаровым, было общим пакетом сдано в архив. Хорошо, хоть вовсе не пропало! А между тем эти материалы содержали точнейшие карты маршрута и новейшие сведения по метеорологии, геологии и гляциологии – науке о вечных льдах. Бесценны были и собранные седовцами палеонтологические и минералогические коллекции.

Точность седовских карт была куда как выше, чем у прежних исследователей. Например, мыс Желания после работ Седова пришлось «подвинуть» – почти на 7 километров к югу и на 2 километра к востоку. Северной оконечностью Новой Земли оказался другой мыс – Карлсена. Приблизительно на 12 километров пришлось передвинуть к югу мыс Большой Ледяной, а мыс Утешения – к югу около 3,5 километра и к западу около 2,5 километра. Мыс Литке оказался островом и находится на 1 километр севернее и на 10 километров восточнее, чем ранее считалось. А мыс Обсерватории «переехал» к северу на 7 километров и к востоку на девять с половиной. Архипелаг Панкратьевых оказался лишь единым островом, а то, что считалось вторым, – полуостровом, связанным с берегом узким перешейком. Но на пути к Северному полюсу партия Седова преодолела всего чуть более 100 километров из 2000… Для нее оказались недостижимы не только «макушка мира», но даже соседний с Землей Франца-Иосифа остров Рудольфа.

В советские годы имя Седова было поднято на флаг. Он оказался, что называется, удобным героем. Еще бы: вышел из простого народа, жил праведно, в фаворе у начальства не был, любил единственную женщину, до конца отдавался любимой работе и геройски сгинул на пути к великой цели… Конечно – герой, со всех сторон герой! Соратник по экспедиции Николай Пинегин написал о нем красивую книгу, позже сняли замечательный фильм со знаменитым Игорем Ледогоровым в главной роли, в честь Седова нарекли ледокол… Но истинная научная роль экспедиции Седова надолго осталась достоянием избранных специалистов.

В журнале «Новый мир» за март 1939 года былой соратник Седова профессор-географ Владимир Визе написал о «гнусном влиянии среды на этого светлого и сильного человека». По его мнению, Седов был человеком честолюбивым и наивным. И неизвестно чего было больше – наивности или честолюбия.

Из дневников Визе, написанных во время похода:

«27 августа 1912 г. Архангельск. Сегодня мы должны наконец выйти в море. Однако портовые власти чинят нам препятствия. Утром нам было заявлено, что “Фока” сидит в воде выше ватерлинии, судно из порта не выйдет. Как Седов ни старался доказать, что перегрузка ничтожна и практического значения не имеет, формалисты из порта стояли на своем. Тогда Седов пришел в бешенство и приказал сбрасывать на пристань палубный груз. Полетели ящики, тюки, бочки – все, что попадало под руку. Кто-то заметил Седову, что в числе других грузов был выброшен ящик с нансеновскими примусами. “К черту, обойдемся и без них!” – ответил Седов, все еще разъяренный.

18 сентября, у Панкратьевского полуострова. Вчера Георгий Яковлевич говорил, что если мы доберемся до северной оконечности Новой Земли, то он пойдет оттуда по плавучим льдам на Землю Франца-Иосифа, а дальше на полюс… Трудно бедняге расстаться с мыслью о полюсе. О 400-километровом переходе по дрейфующим льдам Баренцева моря на Землю Франца-Иосифа в темное зимнее время, да еще с нашим жалким снаряжением говорить, конечно, не приходится.

22 сентября, там же. Во время плавания к Новой Земле Седов часто говорил: “Вот хорошо бы зазимовать на Земле Петерманна!” Откуда у него эта уверенность в существовании Земли Петерманна? Он и сейчас думает об устройстве на ней базы. Сегодня он снова говорил о том, что еще осенью переберется пешком по плавучим льдам на Землю Франца-Иосифа и перезимует на этом архипелаге.

25 ноября. На зимовке в бухте Фоки. Г. Я. все продолжает думать о полюсе. Он упрям и наивен. В феврале он хочет отправиться отсюда, с Новой Земли, пешком на Землю Франца-Иосифа. По плану одним из участников этой “прогулки” являюсь я. Самое печальное то, что нелеп не только план зимнего похода с Новой Земли на Землю Франца-Иосифа, но и поход с Земли Франца-Иосифа на полюс. Нужно совершенно не знать полярную литературу, чтобы с таким снаряжением, как наше, мечтать о полюсе.

28 ноября. Г. Я. все время мрачен, сидит, подперев голову руками. Видимо, он сознает не только невозможность зимнего перехода пешком на Землю Франца-Иосифа, но и всю неподготовленность полюсной экспедиции. 28 декабря 1913 г. Бухта Тихая. Г. Я. в беседе со мной в первый раз откровенно заявил, что считает свою санную экспедицию к полюсу “безумной попыткой”, но что он все-таки ни за что не откажется от нее, пока у него не кончится последний сухарь. Сколько силы, сколько ничем не сокрушимой энергии в этом человеке!

2 января 1914 г. Сегодня у Г. Я. появились признаки цинги в виде очень острой боли в ногах, опухоли и красноты.

5 января. Г. Я. стало хуже. Он очень слаб, бледен, страдает полным отсутствием аппетита, болью в ногах и слабостью десен.

8 января. Г. Я. сегодня целый день не выходил из своей каюты, из чего я заключаю, что ему во всяком случае не лучше.

14 января. Г. Я. встал с постели и принял участие во встрече Нового года. Он очень побледнел, осунулся и страшно ослаб. Когда говорит, то сильно задыхается.