РККА: роковые ошибки в строительстве армии. 1917-1937 - Андрей Анатольевич Смирнов Страница 102

дисциплин, нужно выделить на проведение курсантами 2-го и 3-го курсов занятий с первокурсниками. А сменивший Фельдмана в качестве главы военно-учебных заведений начальник УВУЗ РККА Е.С. Казанский поставил вопрос еще резче. «При изучении всех военных дисциплин, – потребовал он 17 мая 1935 г. от командиров корпусов военно-учебных заведений (ВУЗ) и начальников военных школ, – основные усилия сосредоточивать на индивидуальной подготовке и на приобретении курсантами 2 и 3 курса методических навыков по ведению занятий с красноармейцами и младшим начсоставом. […] Ни один курсант не может быть выпущен без предварительной тщательной поверки его готовности к проведению порученного занятия»117.

Но и после этого решить «первоочередную задачу» пытались совершенно абсурдными методами! Если в 1932/33 учебном году схему занятия за курсанта разрабатывал преподаватель, то в 1933/34-м ударились в другую крайность – предоставили курсантам проводить занятия вообще без помощи преподавателя! Предполагалось, конечно, что последний поможет курсанту подготовиться, но на практике преподаватели не желали заниматься еще и инструкторско-методической подготовкой курсантов и пускали ее на самотек. Проинспектировав в январе 1934 г. Татаро-Башкирскую объединенную военную школу, врид начальника УВУЗ ГУ РККА С.А. Смирнов выявил, что на приобретение инструкторских навыков там выделено порядка 85 процентов времени, отводимого на изучение тактики, что «инструкторская подготовка курсантов превалирует над их тактической командирской подготовкой» – но что толку от этого нет, так как преподаватели не только не помогают курсанту готовиться к проведению занятий, но даже и не проверяют перед занятием, способен ли курсант грамотно его провести. Правильные инструкторские навыки в итоге по-прежнему не вырабатываются, и «занятие, проводимое курсантом, очень низкое по качеству». То же самое показало и инспектирование в феврале 1934-го Рязанской пехотной школы: три четверти проводящих занятия курсантов должных инструкторских навыков не выказывают и «дают низкокачественные знания»118.

Этот саботаж преподавателями инструкторско-методической подготовки, эта абсурдная ситуация, когда от курсанта требовали владеть навыками того, чему его не учили, сохранялись и в 1935-м. «Курсанта не учат проведению занятий, а дают задание накануне, в лучшем случае за 2–3 суток, и этим ограничиваются, – докладывал тот же С.А. Смирнов (ставший уже начальником 1-го отдела УВУЗ РККА) после инспектирования им в июле 1935 г. Московской пехотной школы. – В результате этого предоставленный сам себе курсант много работает, но не получает необходимых знаний и инструкторских навыков». С ног на голову процесс обучения все еще ставили тогда и в «Татбашшколе» – вновь проинспектированной Смирновым в августе 1935-го: «курсанта не учат методике проведения занятий, предоставляют его самому себе, давая ему только задание о дне и времени проведения занятий […]»119. Правда, на самом занятии, видя, что оно может пойти неправильно, руководитель часто вмешивался в действия курсанта, так что какие-то навыки тот в итоге все-таки получал. Но параллельно отвыкал от самостоятельной работы…

Из 4 военных школ, в материалах проверок которых за 1934–1935 гг. освещают методику выработки у курсантов инструкторско-методических навыков, эта методика не была нормальной, похоже, ни в одной. Проверив в марте 1934 г. четвертую из них – Киевскую объединенную военную, – начальник штаба боевой подготовки сухопутных сил РККА В.Н. Курдюмов отметил, что курсанты, проводящие там много тактических занятий, делают это под руководством командира и делают «успешно»120. Но он не указал, распространяется ли это руководство и на подготовку к проведению занятия – или (как в «Татбашшколе» в 35-м) сводится к исправлению ошибок курсанта, которого до того никто не учил. И, скорее всего, проводить занятия курсантов не учили и здесь: ведь еще 19 апреля 1935 г. командир корпуса ВУЗ УВО И.Д. Капуловский пенял начальнику Киевской объединенной на то, что инструкторская подготовка в школе не ведется!121

Правда, если верить докладам об инспектировании и актам инспекторских смотров боевой подготовки школ, результаты инструкторско-методической подготовки курсантов в 1934 г. выходили как будто неплохие.

Неизвестное лицо, инспектировавшее в апреле 1934-го Омскую пехотную школу, указало, что методикой обучения взвода действиям в обороне и даже в разведке курсанты овладели вполне удовлетворительно (и лишь с обучением действиям в наступлении справляются слабее); помощник начальника 1-го сектора УВУЗ РККА С.С. Гулевич, проинспектировав в июле 1934-го Среднеазиатскую объединенную военную школу, доложил, что «курсанты умеют неплохо составить задание на занятие на местности» «и неплохо его провести»122; доклад В.Н. Курдюмова об «успешности», достигнутой здесь курсантами Киевской объединенной, уже цитировался.

В актах сентябрьских инспекторских смотров 12 военных школ инструкторско-методические навыки курсантов в области тактики почти везде оценивались как «хорошие» (Московская и Бакинская пехотные и Татаро-Башкирская объединенная школы), «прочные» (Белорусская объединенная) или «отличные» (Закавказская и Орджоникидзевская пехотные и Киевская объединенная; про Школу червонных старшин указывалось, что «курсанты обладают в полной мере качествами, необходимыми им как командиру-инструктору в деле тактическо-стрелковой подготовки взвода»). А в области огневой подготовки – как «хорошие» (Московская и Ленинградская пехотные, Школа червонных старшин и Татаро-Башкирская и Среднеазиатская объединенные) и «твердые» (Орджоникидзевская пехотная; про Закавказскую отмечалось, что «к инструкторской работе по огневой подготовке курсанты подготовлены вполне», а про Бакинскую – что «весь состав подготовлен к инструкторской работе с бойцом»). «Хорошими» инструкторско-методическими навыками обладали, согласно актам, и курсанты артиллерийских отделений Киевской и Белорусской объединенных школ.

Только у курсантов пехотного отделения Киевской объединенной методические навыки в области огневой подготовки были оценены как хотя и «правильные», но «не прочно закрепленные», курсанты Ленинградской пехотной при проведении тактических занятий допускали «превалирование рассказа перед [так в документе. – А.С.] показом», а третьекурсники 1-й и 2-й Ленинградских артиллерийских обнаружили полную методическую неграмотность – пытались «рассказать и показать все сразу, не разделяя тему на отдельные элементы и не расчленяя обучение по разделениям» (то есть не разбивая то или иное действие на несколько отдельно отрабатываемых простых приемов, а демонстрируя его сразу в целом. – А.С.) 123…

Однако (как мы уже отмечали в предыдущей главе) результаты, явленные на плановых осенних смотрах – к которым можно было заранее подготовиться, натаскав какое-то количество курсантов – показательными считаться не могут. Можно, конечно, допустить, что в Среднеазиатской школе – где в апреле 34-го инструкторско-методические навыки курсантов в области огневой подготовки, по заключению комиссии Среднеазиатского военного округа (САВО), «не стояли еще на должной высоте»124 – к 16 сентября сумели довести эти навыки до уровня «хороших». Но как могли курсанты Московской пехотной школы показать в сентябре 1934-го «хорошие», а курсанты Киевской объединенной – «отличные» инструкторско-методические навыки в области тактики, если соответствующих знаний и навыков они (как показала внеплановая проверка) не получали (см. выше) еще и в 1935-м? Если в 34-м инструкторско-методическая подготовка в Киевской школе была налажена отлично, то почему весной 35-го ее там