Почему забыли русских героев? Параллельная история Первой мировой войны - Валерий Евгеньевич Шамбаров Страница 6

право жить без евреев. Так появилась «черта оседлости», за ее пределами постоянное проживание иудеев не разрешалось. Хотя данное ограничение фактически не действовало. Существовало множество способов обойти его — принять фиктивное крещение, поселиться «временно», закон не распространялся на целый ряд профессий, на учащихся, лиц с высшим образованием. Много евреев было в банковской, промышленной верхушке, в Думе они имели свою национальную группу. Однако формально «черта оседлости» существовала, и на этом усиленно играли враги России за рубежом, им вторили отечественные либералы, поднимая шум об «антисемитизме» царя и властей, о «притеснениях». Периодически устраивались крупные провокации.

Войны наша страна не желала. А возможности столкновения с немцами Николай II и его правительство до 1910 г. вообще всерьез не рассматривали. Да и Дума весьма неохотно и скупо выделяла средства на вооруженные силы. Однако обстановка в Европе стала очень нестабильной. В 1908 г. произошла революция в Османской империи. Организовала ее запрещенная либеральная партия «Иттихад» («Единение и прогресс»), тесно связанная с масонской ложей «Молодая Турция», поэтому членов партии называли и «младотурками». Они провозглашали необходимость парламентаризма по западным образцам, а союзниками привлекли армянские партии «Гнчак» и «Дашнакцутюн».

Абдул-Гамида свергли. Марионеточным султаном провозгласили старика Мехмеда Решада V. А. реальную власть захватил триумвират младотурок — Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша. Но союзников они обманули. Начали реформы, утверждая права только для турок, остальные же нации решили поставить на место. Дошло до столкновений, и в Адане младотурки полностью повторили методы Абдул-Гамида, перебив 30 тыс. человек. Хотя при перевороте забурлили и восстания албанцев, македонцев, арабов, курдов. Их жестоко подавляли.

Раздраем в Османской империи воспользовалась и Австро-Венгрия. Объявила о полном присоединении Боснии и Герцеговины, отданных под ее управление в 1878 г., но юридически считавшихся турецкими. Но на эти области издавна претендовала и Сербия. Возмутилась, начала мобилизацию. К её границам выдвинулись австрийские войска. А кайзер Вильгельм вдруг предъявил царю ультиматум. Требовал безоговорочно согласиться на действия Вены, еще и надавить на Сербию — иначе угрожал выступить «во всеоружии». Тут уж вскипели русские министры, военные, Дума. Негодовали, что на Россию цыкнули, как на второсортное княжество. Но твердую позицию занял председатель Совета министров Столыпин. Доказал царю: войны нельзя допускать ни в коем случае. Надо поступиться державной гордостью, принять все условия.

В 1910 г. противоречия с Германией попытались разрулить. Царь встретился с «кузеном Вилли» в Потсдаме, предложил договориться о взаимных уступках. Россия обещала не участвовать в английских интригах против Германии, принимала на себя обязательства ненападения, признавала немецкие интересы в Турции. А взамен просила не поддерживать австрийцев на Балканах и признать Северный Иран сферой влияния русских. От участия в союзах, враждебных друг другу, стороны должны были отказаться. Кайзер по-прежнему сохранял личные симпатии к «кузену Никки». С ним беседовал и Столыпин, объясняя, что война может закончиться катастрофой для обеих империй. Вильгельм вроде бы осознал, предложения одобрил. Но… от монархов зависело не всё. Окружение кайзера (как и многие лица в окружении Николая II) было настроено совершенно иначе. Когда стали вырабатывать письменное соглашение, немцы убрали из него все конкретные пункты, в том числе неучастие во враждебных союзах. И поддержку австрийцев не прекратили. А миротворец Столыпин вскоре был убит в Киеве — и тайны преступления остались не раскрытыми до сих пор.

Курс на европейскую войну в Германии фактически не скрывали. Англия предложила ей договориться об ограничении военных флотов — за это немцы потребовали обязательств не вмешиваться в их грядущую схватку с Францией. В 1910 г. Берлин посетил бельгийский король Альберт и был просто шокирован. На балу Вильгельм представил ему генерала Клюка, пояснив, что это тот самый военачальник, который «должен будет возглавить марш на Париж». А начальник генштаба Мольтке (младший) говорил Альберту, что «война с Францией приближается», так как эта держава «провоцирует и раздражает» немцев.

В 1911 г. французы под предлогом наведения порядка окончательно захватили Марокко, и Вильгельм принялся бряцать оружием. Но и Франция, восстановив дружбу с русскими, чувствовала себя уверенно, по ней разлились воинственные манифестации, звучали требования всыпать немцам, вернуть Эльзас и Лотарингию. Кое-как усилиями России и Англии удалось примирить стороны. Но германские военные были очень недовольны, что «пропал» такой предлог к войне. Мольтке писал австрийскому начальнику генштаба фон Конраду: «Остается подать в отставку, распустить армию, отдать всех нас под защиту Японии, после чего мы сможем спокойно делать деньги и превращаться в идиотов».

Не успело успокоиться в одном месте, как заполыхало в другом. Османская империя после революции и восстаний пребывала в плачевном состоянии, и итальянцы полезли захватывать у неё Триполитанию (Ливию). Причём военными они оказались отвратительными, турки с арабами били их. Но младотурецкое правительство запросило о мире, поспешило отдать Триполитанию — потому что над Османской империей нависла куда более серьезная опасность. Против нее сколачивалась Балканская лига из Сербии, Черногории, Болгарии и Греции. Россия силилась предотвратить конфликт, ее МИД направил в Белград ноту: «Категорически предупреждаем Сербию, чтобы она отнюдь не рассчитывала увлечь нас за собой…» Куда там! Балканские страны сочли, что они и сами справятся.

И действительно, в октябре 1912 г. начали войну, а уже в ноябре разгромленная Турция взывала к великим державам о помощи и посредничестве. Но тут же объявила мобилизацию Австрия, подняла армию Италия — против победителей. Россия и Англия все же добились созыва международной конференции. Она открылась в Лондоне и превратилась в дипломатическую баталию. Сербия и Черногория претендовали на часть Албании и порты на Адриатике. Австрия и Италия при поддержке Германии заявляли, что это будет означать войну.

Президент Франции Пуанкаре подзуживал Николая II поддержать сербов, парижская биржа предлагала ему большой заем на войну. Но царь, к великому разочарованию французов, не поддался. Он считал главным сохранить мир. Сербия и Черногория были вынуждены отказаться от своих требований. Албанию признали автономной. Но быть или не быть войне решалось не в Лондоне, не в Петербурге, а в Берлине. Австрия не соглашалась на предложенные компромиссы, и Вильгельм поощрял ее.

8 декабря он созвал военное руководство. Тема совещания была сформулирована предельно откровенно: «Наилучшее время и метод развертывания войны». По мнению кайзера, начинать надо было немедленно. Австрия должна предъявить Сербии такие требования, чтобы Россия уже не могла не вступиться, а Германия обрушится на Францию. Мольтке соглашался, что «большая война неизбежна, и чем раньше она начнется, тем лучше». Но указывал, что надо сперва провести пропагандистскую подготовку, возбудить народ против русских. Лишь гросс-адмирал Тирпиц возразил, что моряки еще не готовы: «Военно-морской флот был бы заинтересован в том, чтобы передвинуть начало крупномасштабных военных действий на полтора года». В конце концов с его мнением согласились. А полтора года — это получалось лето 1914-го.

Что ж, если надо подождать, германский МИД обратился к Вене уже в другом тоне, надавил на нее, и австрийское правительство сразу стало сговорчивым, приняло решения конференции. Но только-только договорились великие державы, как опять подрались малые. Поскольку Сербия и Черногория лишились значительной части завоеваний, они потребовали переделить приобретения Болгарии. Та отказалась,