Ливонская война - Сергей Эдуардович Цветков Страница 4

того, Иван не преминул подчеркнуть, что «мужицкий» трон Ваза отстоит от благородного престола Рюриковичей так же далеко, «яко же небо от земли». Подобное же «грубое, нескладное, излишнее писание» было отправлено датскому королю. Что касается Сигизмунда, с некоторым сомнением спросившего царя, примет ли он его послов, то Иван насмешливо обронил, что посла ни секут, ни рубят, и согласился начать мирные переговоры. Было достигнуто решение о шестимесячном перемирии.

К сожалению, удержать город в русских руках не удалось. Спустя 17 лет Полоцк вновь был захвачен поляками. Русским городом он сделался лишь во времена Екатерины II. При ней же польско-литовские евреи впервые стали подданными Российской короны.

На вопрос, кто первый завёл в России военный флот, каждый россиянин, разумеется, назовёт имя Петра I. И это, в общем, правильно. Однако неплохо ещё и помнить, что первую в истории России морскую войну провёл не славный шкипер Питер, а Иван Грозный, хотя и чужими руками.

Мысль о том, чтобы перенести военные действия на море, созрела у грозного царя во время Ливонской войны, в которой противниками России выступили не только сухопутная Польша, но также и две морские державы – Швеция и Дания. И в 1569 году у России появился нарвский флот. Во главе его стоял датчанин Карстен Роде, капитанами и штурманами были русские и иноземные моряки, команды набирались смешанные. Русские мастеровые оборудовали в Нарве пристани, расширили гавань и наладили кораблестроение. Русские торговые суда, пройдя через Зундский пролив, появлялись в Любеке, Копенгагене, Лондоне, в то время как Роде с эскадрой из нескольких кораблей вёл на Балтике каперную войну с Данией и Швецией. Царская казна получала с захваченных им судов самую большую пушку и лучшую часть добычи. Это не считалось зазорным – точно так же тогда поступала и Елизавета Английская, и многие другие европейские государи.

Имперский посол граф Кобенцель отмечал в своих записках, что московский царь «намеревался сделать соляные склады, из коих снабжать солью за дешёвую цену Ливонию, Курляндию, Пруссию, Швецию и другие прилегающие земли». На замечание Кобенцеля, что это может вызвать неудовольствие Испании и Франции, державших в своих руках торговлю солью в Европе, Грозный отвечал, что это его не волнует, так как он торгует своей солью, а не чужой.

Роде вёл на Балтике пиратскую войну, грабя и топя датские и шведские суда. К сожалению, нарвская навигация продолжалась недолго. Морские успехи русского флота взволновали Европу, так как, по словам одного иностранного дипломата, «никогда раньше не было слышно о московитах на море». Вскоре датчане сумели захватить Карстена Роде. Капитана заточили в замке Галль в Ютландии, его имущество и суда конфисковали. В следующий раз русские корабли на Балтике появились лишь 130 лет спустя, зато теперь – уже навсегда.

Но, несмотря на потерю флота, Иван Грозный сумел продолжить морскую войну путём привлечения к ней… Англии. Английские купцы были чрезвычайно заинтересованы в российском рынке. Ведь Англия готовилась вступить в морскую схватку с Непобедимой Армадой Испании. А для победы потребны были московский лес и пенька.

И вот в Лондон отправился царский посол Андрей Григорьевич Савин с предложением о военном союзе взамен на различные привилегии для английской торговли. Королева Елизавета I с большим вниманием отнеслась к царским словам. Савин был принят в Лондоне с необыкновенной честью; он диктовал условия, которые безоговорочно принимались. Когда московский посол заметил, что негоже писать договор на языке одной страны – английском, – так как в России это не принято со времён подписания князем Олегом знаменитой грамоты в Царьграде, второй экземпляр договора – на русском языке – был изготовлен незамедлительно. Королева приняла и требование Савина впредь писать грамоты к царю на русском языке (причем именуя царя «самым великим и могущественным князем, нашим дорогим братом, Beликим лордом, императором и великим князем», сама она довольствовалась званием «любезной сестры»). Вообще Савин зарекомендовал себя отличным дипломатом. Дэвид Юм в своей «Истории Англии» заметил, что в письме Ивана Грозного и действиях его посла он обнаружил больше такта и политического смысла, чем в документах и действиях министров Елизаветы.

Вслед за отъездом Савина берега Англии покинула военная эскадра, которая произвела бомбардировку польского Данцига, между тем как английский десант ограбил и поджёг склады польских товаров под городом. Напрасно польский король Сигизмунд II просил Елизавету прекратить торговлю «с врагом всякой свободы», напрасно он убеждал её, что царь «ежедневно умножает силы свои от выгод торговли и сообщения с образованными странами европейскими». «Мы, – взывал король к европейской совести Елизаветы, – надеялись единственно на своё превосходство в искусствах и знаниях, но скоро он (царь. – С. Ц.) всё узнает… и в безумной гордости устремится на христианство… Дозволить плавание в Московию воспрещают нам важнейшие причины, не только наши частные, но всего христианского мира и религии. От общения неприятель просвещается, и что ещё важнее, снабжается оружием… Всего же важнее, как мы полагаем, снабжается самими мастерами… Он снабжается сведениями о наших даже сокровеннейших намерениях, чтобы потом воспользоваться ими, чего не дай Бог, на погибель всем нам».

Однако Елизавету больше беспокоила приближавшаяся решительная морская схватка с Испанией, а для победного исхода этой схватки были необходимы московский лес и пенька. И на Балтику продолжали идти английские военные эскадры с приказом топить «суда врагов России». Елизавета помогала, чем могла, «дорогому брату»…

Россия в свою очередь исправно поставляла в Англию необходимые ей товары. Несколько лет спустя победитель Непобедимой Армады адмирал Френсис Дрейк специально просил английского посла в Москве благодарить русского царя за отличную оснастку своих кораблей, позволившую отстоять независимость Англии.

Ливонская война положила начало западной идеологии русофобии. После присоединения к Москве Казани и Астрахани идеологи русофобии уже отдавали себе отчёт в евразийском характере возникающей Российской империи. Со второй половины XVI в. для Европы русские – иные.

Но для утверждения русофобии в европейской культуре требовалось масштабное событие, а именно прямое и продолжительное военное столкновение. Таковой стала 25-летняя Ливонская война – фактически, первое столь масштабное противоборство России и Запада. Война с Ливонией и Великим княжеством Литовским переросла в войну с Польшей, Швецией и Данией, однако именно польская шляхта сыграла главную роль в её информационном обеспечении и идеологическом обосновании на Западе.

На Западе было объявлено, что цель России в Ливонской войне – «окончательное разрушение и опустошение всего христианского мира». Был выдвинут лозунг «Священной войны» Европы против России. Тогда же была создана развитая технология психологической войны. Было широко использовано книгопечатание и изобретён жанр «летучих листков» (листовок).

Для создания в