Запад против Востока. 2500 лет первой битве - Коллектив авторов Страница 34

ею маслину. Фемистокл же «приклеил», по выражению Аристофана, не Пирей к городу, а город «приклеил» к Пирею и землю – к морю. Благодаря этому он дал перевес демократии над аристократией и сделал первую смелее, так как вся сила государства перешла в руки гребцов, келевстов (1) и рулевых. На этом основании ораторская кафедра на Пниксе была обращена к морю. Позже, «тридцать тиранов» повернули ее по направлению к материку – по их мнению, владычество на море служило источником демократии, между тем как земледельцы легче уживались с олигархическим образом правления.

20. Относительно морского владычества он преследовал еще более обширные цели. Когда греческий флот после отступления Ксеркса стал на зимовку в пагазской гавани, Фемистокл сказал афинянам в Народном собрании, что у него есть план, весьма полезный и спасительный для них; но он не может открыть его всем собравшимся. Афиняне приказали ему открыться одному Аристиду и привести свое намерение в исполнение, если последний одобрит его. Фемистокл сказал Аристиду, что он хочет сжечь греческий флот. Аристид явился в Народное собрание и объявил, что план Фемистокла в высшей степени полезен, но в то же время в высшей степени несправедлив. На этом основании афиняне запретили Фемистоклу выступать больше с его предложениями.

Когда однажды спартанцы предложили на заседании амфиктионов исключить из числа членов амфиктионии государства, не принимающие участия на стороне греков в борьбе с персами, Фемистокл из опасения, что, исключив из числа членов Фессалию, Арг и Фивы, спартанцы получат громадный перевес голосов и будут решать дела в своих интересах, высказался в пользу вышеупомянутых государств и заставил пилагоров присоединиться к его мнению. Он сказал, что в войне принимал участие только тридцать один город; что большинство из них принадлежало к числу весьма небольших и что было бы печально, если бы по выходе из числа членов союза остальных греческих государств он состоял из двух или трех самых крупных республик. Этим он вызвал крайнее раздражение против себя со стороны спартанцев, вследствие чего они стали оказывать Кимону уважение предпочтительно перед Фемистоклом с целью иметь в первом политического соперника последнему.

21. Фемистокл возбудил неудовольствие и со стороны союзников тем, что объезжал острова и собирал с них деньги. Геродот рассказывает, между прочим, о том, что он сказал и что получил в ответ с андросцев, когда стал требовать с них денег. Он сказал, что явился к ним с двумя богами – Словом и Силой. Андросцы отвечали, что у них также есть два могучих божества – Бедность и Нужда, которые не велят им давать ему денег.

Родиец-поэт Тимокреонт в одном из своих стихотворений желчно отзывается о Фемистокле за то, что он, по его словам, дал право остальным изгнанникам вернуться за деньги на родину, а ему отказал из-за денег же, хотя он принимал его у себя в доме и был его другом. Вот его стихи:

Ты можешь хвалить Павсания, ты можешь хвалить Ксантиппа

Или Левтихида, но я – я в восторге от Аристида, гражданина святых Афин.

Он лучше всех, а Фемистокл, которого ненавидит Лета, – Лжец, несправедлив и изменник:

Принимавшему его у себя в доме Тимокреонту

Он не позволил из-за проклятых денег вернуться в родной Иалис.

Он взял три таланта серебра и уплыл себе на погибель.

Одним он несправедливо дает право вернуться домой, других выгоняет, третьих убивает, набив карманы их деньгами.

На Истме он, на потеху всем, угощал холодной говядиной.

Все ели, причем желали Фемистоклу не дожить до следующей весны.

Еще более запальчивой и резко бранью преследует он Фемистокла после его осуждения и изгнания. По поводу этого Тимокреонт написал стихотворение со следующим началом:

Муза, пусть это стихотворение

Знает вся Греция:

Оно по справедливости заслуживает этого.

Говорят, Тимокреонт был изгнан за свою приверженность к персам, причем за применение этого наказания подал свой голос и Фемистокл. Таким образом, когда самого Фемистокла обвиняли в медизме, поэт сказал о нем:

Не один Тимокреонт друг персов,

Есть негодяи и кроме него; не один я куцый,

Есть куцые и другие лисицы.

22. Когда граждане стали из зависти охотно слушать всякого рода клевету на Фемистокла, он должен был часто напоминать народу о том, что он сделал для него, вследствие чего надоел ему. «Почему вам тяжело несколько раз принимать благодеяния от одних и тех же людей?» – обратился однажды он к недовольным.

Народу не нравилось, между прочим, что он построил храм Артемиде Аристобуле, т. е. лучшей советнице, как бы намекая этим на то, что он дал родному городу и Греции «лучший совет». Храм он выстроил возле своего дома в Мелите, куда в настоящее время палачи бросают трупы казненных и относят одежду и петли висельников и вообще умерших насильственной смертью.

В храме Артемиды Аристобулы до сих пор еще хранится бюст Фемистокла. Судя по нему, можно думать, что он был героем не только душой, но и лицом.

Народ изгнал его остракизмом из желания уменьшить его влияние и силу. Этому подвергались все, чье значение казалось опасным и нарушающим демократическое равенство. Остракизм не был наказанием – он служил лишь удовлетворением чувству зависти и утешением для тех, кому приятно унижение влиятельных личностей и возможность вымещать на них свою злобу, оскорбляя их.

23. Фемистокл был изгнан из столицы и жил в Аргосе, когда случай с Павсанием дал врагам Фемистокла оружие для нападения. Первым обвинил его в измене агравлец Леобот, сын Алкмеона; обвинение это поддержали спартанцы. Павсаний, задумав измену, скрывал сперва от Фемистокла свои планы, хотя был дружен с ним, но, когда узнал, что он лишился влияния на ход государственных дел и был этим недоволен, решил сделать его участником своих замыслов. Он показал ему письма к нему персидского царя и называл греков «негодяями» и «неблагодарными», вооружая его против них. На предложение Павсания Фемистокл отвечал отказом, вообще не желал быть участником его планов, все же никому не рассказал о сделанных им предложениях, не объявил о его намерениях. Быть может, он рассчитывал, что Павсаний сам откажется от них, или же надеялся, что его безумные, дерзкие и рискованные замыслы откроются каким-либо другим образом.

Когда Павсаний погиб насильственной смертью, у него нашли несколько писем и бумаг, кидавших тень подозрения на Фемистокла. Спартанцы подняли против него крик, но и сограждане обвиняли его заочно из зависти. Он оправдывался