«Другой военный опыт»: российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914-1922) - Оксана Сергеевна Нагорная Страница 34

были пройти специальную военную и идеологическую подготовку для отправки в турецкую армию в соответствии с призывом султана в ноябре 1914 г. к священной войне против неверных[589]. Уже в феврале 1915 г. недалеко от Берлина были созданы два просветительских лагеря (Хальбмонд и Вайнберг), куда планировалось перевести военнопленных мусульман, индусов и грузин. Помимо теоретического знакомства с военными целями Центральных держав для записавшихся на отправку в Османскую империю, предполагалось интенсивное военное обучение; в качестве стимулирования они получали дополнительный рацион табака и возможность тренироваться за пределами лагеря[590].

Хотя Внешнеполитическое ведомство уже 17 декабря 1915 г. заявило турецкому посольству о существовании батальона военнопленных-татар, только весной следующего года удалось отправить в Турцию 1100 добровольцев, причем число желающих постоянно снижалось[591]. По мнению Г. Хеппа, провал вербовки в армию султана спровоцировала плохая организация с турецкой стороны. Так, отправленные в Турцию пленные жаловались на недостаточную заботу со стороны своих новых соотечественников и выражали желание служить только под началом немецких офицеров[592].

Более активным был отклик на предложение поселиться в Турции, тем более, что турецкое правительство обещало желающим подъемные деньги на обустройство жилья и мастерских[593]. Сразу после оглашения призыва в просветительских лагерях до 600 военнопленных-мусульман подали заявления на отправку; к апрелю-маю 1916 г. их численность достигла 9 тыс., 18 июля того же года удалось отправить первую партию в 50 человек[594].

Помимо привлечения вооруженной силы в союзную турецкую армию агитация в мусульманских лагерях была призвана пробудить симпатии восточных народов по отношению к Германии. В пропагандистских обращениях они были объявлены не пленными, а гостями немецкого кайзера — друга турецкого султана; соответственно, воззвания приравнивали войну против немцев и турок к стрельбе в Шариат и Коран. Занятия в лагерной школе концентрировались на истории, политической географии и военной стратегии, с помощью кинематографа и иллюстративных докладов пленным демонстрировались достижения немецкой культуры. К наглядному обучению относилось также знакомство с германской столицей, куда первая экскурсионная группа была отправлена уже в сентябре 1915 г[595]. Среди методов агитации особое внимание уделялось религиозному влиянию: вплоть до 1920 г. ПВМ пыталось создать условия для соблюдения мусульманских религиозных обрядов. Определенные ограничения касались только военнопленных, находившихся в рабочих командах, где интересы экономики стояли на первом месте. В их среде проводились разъяснительные беседы о необходимости работы на Германию как гаранта будущего тюркских народов даже в религиозные праздники[596].

С марта 1915 г. для военнопленных-мусульман в просветительских лагерях начался выпуск газеты «Джихад» («Djihad») на арабском, татарском (3000 экземпляров) и русском языке (500 экземпляров)[597]. Издание пропагандировало идею самостоятельности народов Востока, а также их тесные отношения с немцами, у которых мусульмане могут многому научиться. Успех распространяемой газеты продемонстрировал перспективность агитации среди пленных-мусульман: летом 1915 г. многие заявили о намерении остаться в Германии и обратились с просьбой отправить их на заводы или в хозяйства для знакомства с обстановкой[598].

Прекращение отправки военнопленных в Турцию, а позже и перемирие с Россией поставили перед немецкими военными органами вопрос о целесообразности сохранения «ставшей беспредметной и затратной» системы привилегий в отношении мусульман[599]. Однако ПВМ по настоянию Внешнеполитического ведомства приняло решение сохранить сепаратное содержание и продолжить пропаганду прогерманских настроений с целью быстрейшего восстановления разрушенных торговых отношений с восточными странами[600]. До сведения работодателей и охранников было еще раз доведено, какую важность имеет привилегированное содержание мусульман. По отношению к ним запрещались ругательства и побои, разрешались перерывы в работе для молитв и религиозных праздников, а также посещение единоверцев в соседних командах. Внимание пленных было акцентировано на значении будущих прямых контактов с немцами без русского посредничества[601].

После заключения Брест-Литовского мира немецкие военные органы совместно с Внешнеполитическим ведомством разрабатывали идею по превращению «Джихада» в зарубежное периодическое издание, пропагандирующее на Востоке немецкие интересы по получению доступа к сырьевому обеспечению. Кроме того, в Вайнберге был основан союз мусульманских студентов из России, целью которого была организация пребывания в Германии как можно большего количество студентов татар и туркмен и распространение ими немецкой организации хозяйства и культуры на «татарских» территориях[602].

* * *

Параллельно с отделением от коренных русских военнопленных-мусульман ПВМ приступило к организации привилегированного содержания грузинских военнопленных, распространение сепаратистских и прогерманских настроений среди которых помимо утопического плана подготовки восстания на Кавказе[603] имело целью налаживание торговых отношений с народами Востока после окончания войны. В лагере Вайнберг, а позже Заган были собраны офицеры, нетрудоспособные унтер-офицеры и солдаты. Работающих военнопленных, совместное содержание которых противоречило интересам народного хозяйства, предполагалось просвещать на местах через листовки и визиты агитаторов, кроме того, среди них распространялась газета «Квартули Газети» («Qartuli Gazeti»), выпускавшаяся Грузинским комитетом в Берлине и проходившая цензуру Политической секции ГШ и Внешнеполитического ведомства. Пропагандистам грузинских национальных идей, проживающим в Германии в эмиграции, предоставлялась возможность беседы без свидетелей со своими соотечественниками в офицерских лагерях[604].

Особая ставка делалась на организацию отправления религиозных обрядов и изучение военнопленными немецкого языка[605]. Для Германии, пытавшейся установить свое влияние на Кавказе, военнопленные стали одним из аргументов при переговорах с правительством независимой Грузии[606].

РЕАКЦИЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ НА НАЦИОНАЛЬНУЮ АГИТАЦИЮ

С момента попадания военнопленных в лагерь немецкое командование старалось активно внедрить мышление национальными категориями, чему способствовали многочисленные анкеты, которые на первое место ставили не привычное для русских подданных вероисповедание, а именно вопрос о национальной принадлежности, и акцентировали внимание на противоположности русских и нерусских народностей[607]. Первоначально основная масса военнопленных относилась к немецким военным органам и распространяемой ими агитации с недоверием и враждебностью, отказываясь принимать даже посылки РОКК как попытку подкупа со стороны комендатур[608]. Однако постепенно в ходе реализации политики привилегий и пропаганды в немецких лагерях большая часть представителей нерусских народностей приобретала выраженную национальную идентичность или, по крайней мере, начала четко отделять себя от русских[609].

Решающий перелом в политике просвещения национальных меньшинств произошел после Февральской революции в России, которую военнопленные расценили как подтверждение надежд на свободное развитие языка и культуры и на создание автономии в составе России. После распространения известия об отречении царя от своей присяги прежнему режиму отказалось практически все население мусульманского лагеря Вайнберг[610]. Офицеры-украинцы в смешанных лагерях, ранее скрывавшие свои националистические воззрения, начали требовать перевода в отдельный лагерь и открыто заказывать агитационную литературу[611].

Риторика, используемая самими пленными в обращениях в немецкие военные ведомства, свидетельствует об активном присвоении ими предложенных сверху образцов толкования действительности.