Сорняк - Евгений Вторкин Страница 65

феи и юного эльфа. Всё существо переполняет жгучая боль, и вместе с ней тело начинает меняться. Довольно часто случается, что феи не выдерживают этот этап превращения и погибают, а вместе с ними начинает разлагаться и поглощённый ребёнком персик, тем самым убивая носителя. И дитя, что успело получить благословение фрукта, хоть и пытается умереть, но выживает. Вместо смерти ребёнок начинает стремительно стареть и совсем скоро на лице ещё юного эльфа образуются морщины да прорастает борода. Ребёнок, не успев повзрослеть, тут же начинает стареть… бесконечно и очень долго стареть…

— Гимн, мне очень жаль, что твоей фее не удалось выжить.

— Да не надо меня жалеть. В какой-то степени я даже благодарен, что так произошло. Видишь ли, вместе с проклятием бесконечной старости гномам достался и дар в виде отголоска разума феи. Эти прекрасные насекомые думают не словами, а цифрами и расчётами. К примеру, в детстве я был тем ещё безнадёжным глупцом, не способным учиться. И вот после неудачного слияния с феей, мне стало намного проще и интереснее не только воспринимать информацию, но и разбираться в различных устройствах и других сложных вещах. Люди таких детей называют гениями.

Повернув голову, я посмотрел на листы пергамента и увидел довольно качественные наброски деревянных элементов моей брони.

— Получается, что твой талант интересно прописывать истории и красиво рисовать — по сути, наследство феи? И тут совершенно нет твоей заслуги?

— Всё намного хуже, чем ты думаешь. Я ведь мечтаю стать известным писателем. И хоть я посвящаю всего себя этому делу, мне так и не удалось придумать ни одной достойной истории. Решил, что раз сам не способен ничего нафантазировать, то напишу о реальных событиях. Даже пришёл сюда, так как до меня дошли слухи о гномах, что служат мифическому существу, но тут совершенно нет ничего интересного. Лишь какой-то там туман, который мне так и не довелось встретить.

Даже замолчав, Гимн продолжал перебирать пальцами инструмент для письма. Вот только его руки стали неприятно дрожать, демонстрируя то, как сильно он нервничает. И в момент очередного перебора инструмент выскользнул и упал на землю между нами.

Опустив глаза, я с ещё большим любопытством посмотрел на замысловатую палочку, на навершие которой был инкрустирован кристалл. Хоть и выглядел этот инструмент очень просто, наверняка внутри находились сложные механизмы.

Поднял глаза обратно на гнома и заметил его поникшее выражение лица. И как бы пристально не вглядывался, я не мог понять, почему он не протягивает руку, чтоб подобрать упавший инструмент. Он ведь определённо ему дорог.

— Гимн, расскажи, а что это за инструмент такой интересный?

— Да ничего особенного. Простая ручка для черчения. У каждого гнома можно найти в кармане. Не знаю, почему и зачем, но существует одна древняя традиция. Когда в семье эльфов ребёнок вдруг становится гномом, родители ему дарят чертёжный инструмент. И мне вот тоже подарили… Этот накопительный кристалл, кстати, мой отец сам добыл, и вроде как огранкой тоже он занимался…

Всё же не понимая, почему Гимн позволяет столь дорогой вещи продолжать пылиться на земле, я вытянул руку и дотронулся…

В глазах потемнело. В ушах начал слышаться грохот моего сердцебиения. Вместе с навалившейся слабостью, я ощутил, как моя суть стремительно нагревается. Жар от золотого зуба распространялся по кровеносным сосудам. Я чувствовал, как силы покидают меня. Моя внутренняя энергия, которая аккумулировалась в золотом зубе, бурным потоком хлынула через руку и утекла прямо в лежащий на земле инструмент. Одновременно с чувством опустошения я наблюдал, как кристалл на инструменте, к которому всё ещё прикасается мой палец, начал нагреваться и порождать яркий свет.

С каждым мгновением свет наполняется всё более ослепительными красками, а мне становится всё сложнее дышать.

— Ай… Горячо.

Почувствовав обжигающий жар на кончике пальца, я рефлекторно отдёрнул руку и лишь только после этого смог осознать, что на самом деле прошло не так уж и много времени. Лишь одно короткое прикосновение длиною в мгновение.

Подняв глаза, я посмотрел на улыбающегося гнома, который с любопытством разглядывал светящийся кристалл. Мне хотелось извиниться за то, что случайно испортил дорогую ему вещь. Но заметив радостную улыбку, сокрытую под пышной бородой, я решил всё же промолчать.

— Хах-ха. Одним лишь прикосновением перегрузил накопительный кристалл. Как интересно… Чад, скажи… а кто ты, бороду его, такой?

Сорняк — Глава 32. Трудовая повинность

Добродушный гном понравился герою простотой общения и тем, что он так легко раскрыл подробности о своей уязвимости. После того, как было создано пространство для честности, герой вновь облажался, оказавшись в ситуации раскрытия своего прикрытия. И хоть за время долгой беседы была заложена прочная основа для успешного взаимодействия, рисковать он не хотел. Решил, что для полной откровенности перед гномом, стоит укоренить доверие между ними.

Письменный инструмент, который я заставил светиться, так и не погас. Чтобы скрыть это яркое сияние, Гимну пришлось заворачивать его в толстую ткань и прятать за пазухой. Однако, хоть мне и было стыдно за порчу памятной вещи, я всё же не стал раскрывать детали своего прошлого и отвечать развёрнуто на поставленный гномом вопрос. Я рассказал лишь о встречах с богиней и о том, что она возложила на мои плечи миссию по возвращению украденного артефакта. А главное, упомянул о похищенной фее и потерянном товарище, надеясь, что Гимн сможет подсобить мне с поисками. Вроде и ожидал от него нужной реакции, но всё же я тогда сильно испугался, когда гном, резко вскочив, закричал во всю глотку: «Решено! Я напишу повесть о твоих приключениях! Повесть об арсанте на поводке богини! Вставай! Мы отправляемся сейчас же!»

Да. Мы и отправились, да так, что теперь приходится пробираться через густой лес. Как я понял, он ведёт меня в логово гномов, где должна находиться похищенная фея.

Всё вроде как прекрасно, но мой проводник выбрал не самый благоприятный путь. Он-то в силу роста свободно проходит под всеми этими шипастыми ветками, а мне приходится защищать лицо руками от очередной колючки, так и норовившей выколоть глаз.

— Ай-й… Бесит.

Шипов тут настолько много, что я периодически напарываюсь на один из них. Думаю, я бы так сильно не психовал из-за каждой царапины, если бы рядом не шёл весёлый бородач, до которого ветки вовсе не дотягиваются.

Ар-р! Меня уже даже стал раздражать его голос. Вот чего это он там сейчас с такой улыбкой мне рассказывает? Не видит,