Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович Страница 41

Несмотря на декларации архитекторов о стремлении к созданию статичного и центрического сооружения, здание получилось более динамичным и легким, нежели большинство музеев Ленина, построенных в СССР. Первое, что бросалось в глаза, — характерный модернистский сюжет борьбы с массой. Внушительный мраморный параллелепипед «парил в воздухе»: его видимой опорой оставалось лишь стеклянное фойе. Это порождало известный динамический эффект, обнулявший вес бетонных структур, облицованных газганским мрамором. Чтобы это оценить, достаточно сравнить ташкентский музей с музеем Ленина, построенным в столице Киргизской ССР и отличавшимся мемориальной интонацией и приземистым симметричным объемом. На этом фоне главной чертой ташкентского музея становилась воздушность, усиливаемая легким отступлением от квадратных пропорций плана и световыми эффектами при вечернем освещении. Законы природы авторы здания пытались поколебать и в интерьере, где была предусмотрена редкая для СССР того времени система кондиционирования и автоматического распределения воздуха. В закрытых от взгляда посетителей пространствах над подвесными потолками были устроены распределители воздуха, позволявшие охлаждать перегретую солнцем сторону и поддерживать температурный режим в других частях здания, причем алюминиевые плиты потолка служили батареями, чья температура зимой поддерживалась на уровне 44 градусов, а летом снижалась до 18,5 градусов.

Эскизы дизайна экспозиции. 1970 (?)

Вид экспозиции. Нач. 1970-х

МОНУМЕНТАЛЬНОЕ И ДЕКОРАТИВНОЕ ИСКУССТВО

Проектируя Музей Ленина, авторы уделили особое внимание монументальному искусству. Судя по фотографиям макета здания, на северном фасаде они предполагали расположить барельеф с профилем Ленина, но этот план не был воплощен. В проработке деталей фасада был развит совершенно иной тип искусства: традиционная резьба по дереву, которой мастер из Коканда Кадырджан Хайдаров украсил три широкие двери главного входа. Продолжилась резная тема и в интерьере, в кинолекционном зале, где резьбу по дереву выполнил мастер Нигмат Ибрагимов, и на стенных лестничных пилонах, украшенных резьбой по ганчу резчиком Мирмахмудом Усмановым.

Возможность использования традиционной резьбы в модернистском сооружении многократно обсуждалась теоретиками архитектуры с начала 1960-х годов. Часть ученых старшего поколения подвергали критике заимствование ташкентскими архитекторами элементов западного абстрактного искусства. Их недовольство прямо соотносилось с требованиями официальной эстетики: если в архитектуре модернизм был разрешен и даже поощряем с начала хрущевской реформы и вплоть до заката советской эпохи, в изобразительном искусстве он пресекался как подражание «загнивающему Западу». Между тем многовековая традиция исламского искусства в Средней Азии была в основе своей нефигуративной, и обращение к ней могло оцениваться как позитивная разработка форм «национального искусства». Потому архитектурная наука предлагала архитекторам-модернистам опробовать возможности локальной традиции в тех случаях, когда они нуждались в художественной разработке пространства без использования фигуративных изображений. «Для Ташкента, как и для всей Средней Азии, — писал искусствовед Лазарь Ремпель, — мы хотим не стилизации под восточные стили, а архитектуры вполне современной, оперирующей современными средствами, развивающей лучшие планировочные, конструктивные, объемно-пространственные принципы местной архитектуры, особенно народного зодчества. Конечно, национальные мотивы традиционного декора могут значительно оживить современные архитектурные формы. Нужны поиски свежих, оригинальных мотивов для рельефной терракоты, изразцов, мозаики и других видов традиционного национального декора»[219].

Конечно, в таком идеологически ориентированном сооружении, как музей Ленина, архитекторы не могли обойтись без большеформатных произведений типично советского монументального искусства. Как уже говорилось, в главном холле посетителя встречала вертикальная шестиметровая статуя Ленина скульптора Николая Томского. За ней возникало мозаичное панно (Владимир Замков и В. Ионин), в условной манере изображающее революционное прошлое и современный труд колхозников, рабочих и интеллигенции советского Узбекистана. Панно развивало тему здания-экспоната и непосредственно предваряло экспозицию, наполненную теми же сюжетами. Включение панно в экспозицию подчеркивалось отсутствием четких границ: оно как бы охватывало «рукавами» этажи холла и продолжалось на стенах залов.

ЭВОЛЮЦИЯ

После распада СССР Музей Ленина почти без изменений трансформировался в Музей истории. Скульптуру Ленина из холла убрали, как и мозаичное панно, демонстрирующее успехи ленинизма. Однако вскоре художник Баходыр Джалалов вернул вводному залу исходные сакральные смыслы, создав на фронтальной стене фреску «Под сводом вечности» (1995). Через семь лет после торжественной инаугурации фрески она была стерта по постановлению правительства, а на ее месте появился написанный в реалистической манере пейзаж. Существенной, хотя и обратимой переделке подверглись и интерьеры, утратившие прозрачность из-за новых экспозиционных «стен», заблокировавших доступ внешнего освещения. Несмотря на произведенные модификации, здание хорошо сохранило изначальные свойства и является одним из наиболее значимых памятников ташкентской архитектуры 1960–1980-х годов. Авторы международного проекта «Ташкентский модернизм XX/XXI» (2021–2022) разработали стратегии его сохранения, а также удаления позднейших вставок, что при реализации проекта должно вернуть зданию его транспарентность и другие выдающиеся пластические свойства.

Борис Чухович

15. БУЛЬВАР ИМЕНИ ЛЕНИНА 1968–1970

АРХИТЕКТОРЫ Ю. ХАЛДЕЕВ (ГАП), Т. ПЕРШИНА, О. ВАРАКСИНА, Л. ДЗИМАС

ИНЖЕНЕР Е. ГОФМАН

ИНЖЕНЕР-ОЗЕЛЕНИТЕЛЬ Н. САФРОНОВА

БУЛЬВАР «ГОЛУБЫЕ КУПОЛА»

КОСМОНАВТОВ

Бульвар имени Ленина задумывался как ландшафтная метафора современного интернационального имиджа Ташкента, который в 1960-е годы преуспел в организации крупных международных политических и культурных форумов

Бульвар имени Ленина в завершающей стадии строительства. 1970

БУЛЬВАР-ЭСПЛАНАДА?

Бульвар имени Ленина вовсе не походил на озелененные европейские бульвары — широкие улицы, прогулочная полоса которых либо разделяла проезжую часть, либо, напротив, окаймляла дорогу для движения экипажей, а затем автомобилей. Он действительно располагался между двух улиц[220], но расстояние между ними было равно ширине большого городского квартала, на котором, в частности, располагалась крупнейшая в городе гостиница «Ташкент». Собственная ширина «бульвара» превышала 100 м, а расстояние между фланкирующими его 9-этажными зданиями было больше 200 м. К тому же подобных модернистских бульваров с тщательной пейзажной разработкой и малыми архитектурными формами, богатыми символическими ассоциациями в СССР было немного, и у каждого была слишком индивидуальная история. Так, Кольцевой бульвар в Ереване был намечен Александром Таманяном в другую историческую эпоху, задолго до 1960-х, и затем застраивался частями, по проектам разных авторов. Получается, если принять предложенный авторами термин, у главного бульвара столицы Узбекистана практически не было прототипов.

Однако советские градостроители 1960–1970-х годов широко пользовались другим термином — эспланада. Слово было модным и звучным, однако его смысл при перенесении в русский язык серьезно изменился. Исторический термин XV века — esplanade (фр.) — означал широко открытое пространство перед крепостными укреплениями. На эспланаде выравнивали рельеф и вырубали все деревья, чтобы сделать армии противника уязвимыми для наблюдения и артиллерийского поражения. С тех пор в разных странах термин приобрел совершенно несходные значения. Во многих приморских городах Америки и Европы эспланадами называли прогулочные