Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин Страница 4

самых защищенных объектов в стране. Но ее хозяину никакие меры безопасности не представлялись достаточными. Терзаемый страхом, обычно ночь он проводил за работой: просматривал бумаги, писал, читал. Перед тем, как под утро лечь спать, подолгу стоял у окна: нет ли на земле следов, не подходил ли кто-то чужой к дому? В последнюю зиму даже запрещал сгребать снег — на снегу скорее разглядишь следы.

«Приезжали на "ближнюю" дачу — там в дверях и воротах усиливаются запоры, — вспоминал Хрущев. — Появлялись всякие новые задвижки, затем чуть ли не сборно-разборные баррикады. Ну кто же может к Сталину зайти на дачу, когда там два забора, а между ними собаки бегают, проведена электрическая сигнализация и имеются прочие средства охраны?»

Колючая проволока, высокий двойной забор, между стенами забора деревянный настил, на котором дежурили часовые в специальной мягкой обуви. Мышь не могла проскочить мимо них. На внешнем обводе дачи, как на государственной границе, установили фотореле, которые срабатывали при любом движении. В основном реагировали на зайцев. Люди к даче не приближались. На внутренней территории дежурили настороженные офицеры Управления охраны Министерства государственной безопасности со служебными собаками, срывавшимися с поводков.

За воротами вновь лес, дорога от ворот к дому извилистая, наверное, чтобы дом не просматривался, вспоминал генерал армии Сергей Штеменко, которого Сталин сделал начальником Генерального штаба и приглашал к себе.

Двухэтажная дача с двускатной крышей была выкрашена в зеленый цвет. Дом возникал внезапно, когда машина делала последний вираж.

«Главный дом, — рассказывал капитан госбезопасности Юрий Сергеевич Соловьев, офицер выездной охраны подразделения № 1 Управления охраны МГБ СССР, — был соединен длинным переходом со служебным зданием, где размещались кухня и жилые помещения — для коменданта дачи, дежурного офицера на пульте связи, двух прикрепленных, повара, подавальщиц, работников кухни, врача по диетическому питанию, подсобного рабочего, парикмахера».

Если дети хозяина, Светлана или Василий, хотели поговорить с отцом по телефону, они предварительно набирали номер ответственного дежурного службы охраны на ближней даче. Тот отвечал: «Есть движение» или «Движения пока нет», что означало: Сталин не передвигается по комнате, то есть спит или читает. Если «движения нет», звонить не следует.

Гости прошли в главный дом, а их лимузины отогнали к гаражу, рассчитанному на десять машин. Три бокса занимали авто сталинской охраны. Остальные предназначались для гостевых и оперативных автомашин. Здесь же находились комнаты для сотрудников охраны, маленькая столовая, помещение для хранения оружия и сушилка для одежды.

К дому примыкала крытая веранда, где хранился садовый инвентарь. Сталин любил иногда повозиться в саду. Осенью 1952 года он впервые после войны не поехал в отпуск на юг. Велел построить на ближней даче оранжерею для выращивания лимонов, не вызревающих в условиях средней полосы России. Зимой Сталин днем дремал на веранде, рассказывал генерал Штеменко, в валенках, шапке-ушанке и длинном овчинном тулупе.

Из прихожей три двери вели внутрь. Прямо можно было пройти в столовую, а через нее налево — в спальню Сталина. Дверь справа вела в длинный коридор, из которого можно было попасть в две жилые комнаты. Одна была когда-то предназначена для детей, но потом превращена в кабинет. Дверь слева вела в большую и светлую комнату с письменным столом и камином.

Бывший член политбюро Вадим Андреевич Медведев вспоминал, как в 1971 году ему поручили поехать в Волынское, на бывшую ближнюю дачу Сталина, для работы над отчетным докладом ЦК КПСС XXIV съезду партии:

«Расположенная на сравнительно небольшом участке глухого елового леса дача производила настороженно-мрачное впечатление. Мощные стены, покрытые изнутри деревянными панелями, а снаружи — темно-зеленого цвета, толстенные зеркальные стекла в окнах, массивная мебель, внушительных размеров люстры, ковры на полу — все это создавало гнетущую тишину, царившую в доме».

На втором этаже были две большие комнаты — спальня и гостиная. Сам Сталин туда редко поднимался. В августе 1942 года здесь разместился британский премьер-министр Уинстон Черчилль, прилетевший на переговоры в Москву.

Черчилль описал загородный дом советского вождя:

«Окруженный забором почти пятиметровой высоты, который охраняется с обеих сторон, этот огромный прекрасный дом утопает в садах и еловом лесу. Территория поместья составляет двадцать акров. Вокруг удобные дорожки для прогулок, фонтаны и большой стеклянный аквариум с золотыми рыбками. Меня провели через просторную приемную комнату в спальню и ванную. Электрический свет был таким ярким, что слепил глаза. Все сверкало, кругом царила идеальная чистота».

А в тот день, 28 февраля 1953 года, хозяин дачи вместе с гостями — Берией, Булганиным, Маленковым и Хрущевым — хорошо поужинали.

«Пока гости ехали, в главном доме шла подготовка — сервировка предстоящего застолья, — вспоминал капитан Соловьев. — Комендант дачи обычно был извещен о количестве ожидаемых гостей. Обслуживающему персоналу приходилось все переносить на подносах, преодолевая значительное расстояние от кухонной плиты в служебном доме по длинному переходу коридора в столовую. У многих из обслуживающего персонала появлялась профессиональная болезнь суставов рук от тяжести переносимого».

Сержант госбезопасности Варвара Васильевна Истомина с предвоенных времен служила на даче подавальщицей. Ей поручили приносить вождю еду и уносить грязную посуду. Ее образование ограничилось пятью классами школы и курсами подавальщиков физкультурного общества «Динамо». За многие годы вождь к ней привык. В июле 1952 года Истомина получила повышение — ее назначили сестрой-хозяйкой главного дома ближней дачи.

На столе расставляли приборы. Приносили коньяк, водку, сухие вина, пряности, травы, овощи, грибы. Хлеб пекли свой.

Капитан Соловьев:

«Обслуживающего персонала в зале во время обеда не было. Независимо от своего положения каждый из присутствующих на трапезе обслуживал себя сам. Обеденные первые блюда в больших фаянсовых судках располагались на отдельном столике, и здесь же, горкой, размещалась чистая посуда. Сталин первым наливал из судка в тарелку щи, суп или уху и с тарелкой шел к своему традиционному месту за столом.

Позднее приносили второе, и каждый опять же самостоятельно выбирал блюдо. Чай наливали из большого кипящего самовара, стоявшего на отдельном столике. Чайник с заваркой подогревался на конфорке».

В большой столовой стояли широкий полированный стол, рояль красного дерева, два дивана. На одном из них вождь и скончался 5 марта…

Сталин любил музыкальные передачи по радио и слушал пластинки, которые ему привозили с завода грампластинок в Апрелевке. Выставлял оценки: «хор.», «снос.», «плох.», «дрянь». Понравившиеся записи оставлял. У него был отечественный патефон с ручным заводом и большой автоматический проигрыватель, подаренный американцами.

Когда генерал Штеменко бывал на ближней даче, то заметил, что перед Сталиным ставили хрустальный графин с запотевшими боками. Вождь перед ужином выпивал пару рюмок коньяку, потом переходил на грузинские вина. Этикетки на бутылках