Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности - Леонид Михайлович Млечин Страница 4

Кличку «Сыч» Генриху Ягоде дали в охранном отделении. Для товарищей по подполью он – «Генка». Друзья называли его Геной.

И почти сразу подполковник Караулов телеграфировал в Московское охранное отделение:

«Сегодня почтовым вагоном триста сорок восемь выехал Москву без наблюдения известный Вам анархист Генрих Ягода, имея собою паспорт Григория Петровича Книшевского. В Москве Ягода должен иметь свидание сестрой Розою Ягодою, вращающеюся кругу анархистов.

Одет: белая рубашка длинным белым галстуком, поверх сероватый пиджак, черные брюки, худощавый, среднего роста, сутуловатый, лет двадцати, волосы длинные. Прошу установить Москве наружное наблюдение. Обратно выезд его Нижний благоволите мне телеграфировать».

14 августа 1910 года Ягода приехал в Москву. Здесь в охранном отделении ему дали кличку «Одинокий».

Самыми опасными царская власть считала эсеров и анархистов, делавших ставку на индивидуальный террор. Поэтому искали эсеров и анархистов, боевиков с бомбами и револьверами, которые охотились на высших царских чиновников и на жандармов.

Сохранилось обращение одного из боевиков в ЦК Партии социалистов-революционеров:

«Побольше “святой ненависти” к врагу! Воспитывая в себе готовность собственными руками вонзить в бок опричника отравленный кинжал, влепить ему в живот отравленную пулю, и часть победы будет за вами».

Московское охранное отделение 25 августа 1910 года доложило в Департамент полиции:

«По особому отделу

Согласно телеграммы начальника Нижегородского охранного отделения от 15 сего августа, 16 числа в Москве был взят в наблюдение прибывший из Нижнего Новгорода Рыбинский мещанин Ягода, 17 лет, кличка “Одинокий”. О всем замеченном и заслуживающем внимания будет донесено дополнительно».

В ту пору сыскное дело еще не достигло совершенства. Улизнуть от жандармов умелому подпольщику не составляло труда. Хотя бы и с чужими документами.

«В паспортном деле у нас был большой пробел, – свидетельствовал генерал Павел Павлович Заварзин, много лет прослуживший в корпусе жандармов, – на паспорте не требовалась фотография его владельца, что, конечно, весьма облегчало пользование чужими документами».

Генрих Ягода, как и другие создатели советской системы госбезопасности, еще в юности на собственном опыте узнал, как действует репрессивный аппарат. И какие же уроки он извлек из собственного опыта? Он хорошо помнил, с какой легкостью ему и его товарищам удавалось обманывать царских полицейских и тюремщиков, и став хозяином Лубянки, неустанно совершенствовал механизм слежки и контроля.

24 апреля 1911 года начальник Нижегородского охранного отделения подписал справку о положении дел в партии анархистов-коммунистов, информация была получена агентурным путем:

«Среди оставшихся членов местной группы анархистов полная бездеятельность и пока нет никаких признаков, указывающих на то, что в более или менее близком будущем положение это может измениться.

Теперь вся надежда оживить деятельность группы возлагается на Генриха Ягоду, но этот пока от работы уклоняется. Одно время группой московских анархистов велись переговоры с Ягодой относительно ограбления в Нижнем какого-то банка, кажется, Николаевского, но переговоры эти очевидно успеха не имели, так как план ограбления осуществить не удалось.

Приняты меры: агентурное наблюдение за Ягодой продолжается».

Главным орудием полиции стала осведомительная агентура. Среди армии добровольных доносчиков были случайные заявители, «штучники», были постоянные осведомители (большей частью дворники или горничные) и, наконец, «секретные сотрудники» – платные агенты полиции из числа самих революционеров. Подпольщики боялись провокаторов и пытались их вычислить.

Московские жандармы попросили начальника Нижегородского охранного отделения 29 апреля 1911 года «принять меры к выяснению, кем именно из московских анархистов велись переговоры с Генрихом Ягодой по поводу предполагавшегося ограбления Нижегородского Банка».

6 мая Нижний Новгород ответил начальнику отделения по охранению общественной безопасности и порядка в городе Москве:

«Имею честь донести Вашему Высокоблагородию, что, по вновь полученным мною агентурным сведениям, в 1909 году Генрих Ягода вел переговоры по поводу предполагавшегося ограбления Нижегородского банка с московскими анархистами – носившим в то время кличку “Черный” и каким-то скульптором, выяснить коих более подробно не представилось возможным».

В царские времена у спецслужб было множество недочетов, которые Ягода и другие большевики исправят после революции. Но в царские времена неплохо была поставлена служба наружного наблюдения, ее агентов на французский лад именовали филёрами.

17 мая нижегородские жандармы занесли в свою картотеку:

«Ягода Генрих-Энох Гершенов, Рыбинский мещанин, 20 лет. Намеревался получить от Ивана Чимбарисова в Нижнем Новгороде один пуд гремучего студня и две-три штуки оболочки. На него возлагалась вся надежда оживить деятельность группы, с ним велись переговоры московских анархистов относительно ограбления в Нижнем какого-то банка».

Гремучий студень – мощное взрывчатое вещество, которое изобрел шведский химик Альфред Нобель для взрывных работ. Это вещество можно было изготовить в кустарных условиях, и террористы взяли его на вооружение.

Теракты представлялись революционерам эффективным способом борьбы с властью. Будущий начальник Ягоды в наркомате внешней торговли инженер Леонид Борисович Красин в годы Первой русской революции руководил боевой технической группой при ЦК партии большевиков. Мечтал создать «бомбу величиной с грецкий орех».

Годы, проведенные среди анархистов, не прошли даром для Генриха Ягоды; склонность к насилию получила оправдание – убийства, налеты, экспроприации совершаются во имя победы революции.

Дореволюционная Москва. 1910. [ТАСС]

Ягода, как и другие советские руководители, был воспитан революционными событиями, которые привели к власти профессиональных подпольщиков

Демонстрация в Петербурге.

1905. [ТАСС]

Революционные события в России. Манифестация. 1905. [ТАСС]

Не всякий на это способен. В сознании человека должен произойти какой-то радикальный сдвиг, прежде чем он перейдет к насилию. Зато, если этот внутренний переворот свершился, он становится хладнокровным и безжалостным убийцей.

Молодой подпольщик Ягода, как и другие подпольщики, наверняка боялся показаться трусом или недостаточно надежным. Начинающие боевики доказывали друг другу свою храбрость и презрение к врагу… Но главным было твердое убеждение в том, что убивать необходимо во имя высшей цели. Идеология и вера словно выдавали лицензию на праведный гнев. Заповедь «не убий» не применима в революционных условиях. Для революционера убийство политического врага – не только необходимость, но и долг, что ярко проявится после Октября семнадцатого.

В 1917 году профессиональные подпольщики, боевики и террористы, организаторы экспроприаций и просто люди с уголовным складом ума, презревшие мораль и нравственность, внезапно оказались у руля огромного государства. Отныне они будут определять судьбу России. Революционеры и подпольщики при советской власти станут безжалостно уничтожать тех, кого сочтут врагами.

28 апреля 1912 года начальник отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Москве отправил донесение в Департамент полиции министерства внутренних дел:

«Начальник Нижегородского охранного отделения, телеграммой от