Последний из рода Демидовых. Том III - Борис Ветров Страница 29

— Наш бородатый аристократ раздавал проклятые предметы всем под ряд прямо в метро. — констатировал я.

— Судя по всему, да! Возможно, он сам перемещался на одну две станции, после каждого «подарочка», — добавил Умеров.

— Полагаю он, во-первых, торопиться, потому что несколько дней не раздавал артефакты, а тут сразу четыре или пять. А во-вторых, пытается минимизировать потери. Часть заклинаний сработает, обычные инквизиторы могут и не справиться. А мы, — я покосился на Сойкина, — везде не успеем.

— Граф, ты что-то удумал? — епископ хитро прищурился и помахал мне указательным пальцем, — Выкладывай!

— Да, как у любой монеты есть две стороны, у любого решения есть сильные и слабые стороны. Наш расхититель гробниц поставил нас в неудобное положение, но и сам стал уязвим! Мы знаем, примерное место и время, когда и где он появится.

— А значит, можем его поймать! — закончил за меня Сойкин.

— Это уже похоже на план. — просиял епископ, — Ну что ж… давайте попробуем поймать мерзавца!

Глава 9

Станция метро Арбатская

Князь Волконский нервным дёрганым движением в очередной раз поправил рукав пиджака, а затем посмотрел на часы. Он ещё раз осмотрелся по сторонам, прошёлся по станции метро и встал под аркой. Николай Александрович привычным жестом поправил, сползшее на середину носа пенсне. Князь нечасто бывал на людях, а находится в толпе плебеев, как он частенько называл простолюдинов, так и просто ненавидел. Но делать было нечего, Голицын попросил о встрече, сообщив, что это вопрос жизни и смерти, и ещё, чтобы князь обязательно дождался его, во что бы то ни стало. И, говоря откровенно, Волконский сразу же решил не идти, но в последний момент разыгралось любопытство. На ум князю пришла старая английская пословица, и он скорее, чтобы унять напряжение, еле слышно пробормотал её себе под нос:

— Любопытство сгубило кошку… — и зло добавил, — Вот только я совсем не кошка…

Сбоку порыв ветра принёс смрад немытого тела, и ещё чего-то кислого, и тошнотворного. Волконский с нескрываемым отвращением сморщился и отошёл в сторону. Князь обернулся и окинул взглядом бомжа, тот оказался рослым, с потрёпанным, но добротным рюкзаком за плечами и надвинутым на лицо капюшоном. А ещё этот бомж был настойчив и проследовал за князем:

— Господин, не угостите сигареткой?

— Пошёл прочь… — Волконский хотел было обругать бедолагу последними словами, но осёкся, узнав голос.

Бомж приподнял капюшон, сдвинул к носу солнцезащитные очки, а Николай Александрович открыл рот от удивления, перед ним стоял Голицын. Лицо князя оказалось покрыто загаром. Но не золотистым, который остаётся после моря, а тёмно-коричневым. Впрочем, вокруг глаз загара не наблюдалось, светлая область кожи повторяла контуры солнцезащитных очков. Изумлению Волконского не было предела, и он проявил самую неподдельную обеспокоенность:

— Что с вами стряслось, милейший⁈

— Не переживайте за меня, Николай Александрович, это — конспирация. Очень качественный грим на лице, выполненный одним знакомым гримёром из Большого театра! — Голицын пожал плечами, — ко мне в руки попали материалы дела о нападении на Демидова, и там присутствовал фокус с ряжеными бомжами, мне понравился. Ну и я решил, а почему бы и нет⁈

— Я бы не смог! — Волконский вновь поправил пенсне, хотя в этом не было никакой необходимости, и брезгливо сморщил нос. — Нацепить на себя такое… а запах…

— Ах это… было куплено за пару десятков рублей у самого настоящего бомжа. Поначалу действительно было неприятно, но я уже привык и почти не чувствую запаха.

— Я бы не осмелился… — всё ещё пребывая в культурном шоке и качая головой, сокрушался Волконский.

— Николай Александрович, мне нужна ваша помощь. И в знак своей благодарности я принёс вам подарок! — Голицын приторно улыбнулся, отошёл к краю арки и взял деревянный футляр. — Держите, Клинки Расколотой Синевы, дарю!

— Что⁈ — опешил князь и насторожился, — Но что я должен сделать? Что вы задумали, князь⁈

— Для начала отдать клинки вам в руки. Я всё расскажу по порядку, не переживайте!

— Мне это не нравится, — забеспокоился Волконский, — я хочу знать, что буду должен за артефакт.

— Ничего особенного. — бесхитростно улыбнулся Голицын, — Помочь мне скрыться, для вас это сущий пустяк!

Волконский посмотрел на князя снизу вверх. Ещё раз окинул скептическим взглядом товарища: засаленные с дырками джинсы, драный осенний плащ. Образ человека без определённого места жительства оказался подобран так натурально, что на миг Волконский решил, что его соратник и вправду лишился всего имущества и потерял свой статус. Князя выдавали лишь ботинки, но и они не остались без внимания, обувь искусственно состарили. Кожа на ботинках вся сморщилась и потускнела, а носки все сплошь были иссечены и поцарапаны. Волконский задал вопрос, он просто не мог не спросить:

— Надеюсь, у вас есть план⁈

— Конечно! — Пётр Алексеевич расплылся в улыбке.

— Тогда — хорошо. Мой загородный домик к вашим услугам, думаю, на выходных смогу вам привезти нормальных продуктов на неделю. А может денег вам дать? Деньги у вас есть? — отчего-то это беспокоило князя больше всего.

— Нет, спасибо. Деньги есть. Клинки возьмите, а то у меня руки затекают, — снисходительным тоном попросил Голицын.

И князь Волконский без задних мыслей подчинился. Он положил увесистый футляр на одну руку, а второй конец прислонил к стене, но даже так было видно, как у старичка затряслись руки от тяжести клинков. Волконский с предвкушением приоткрыл футляр второй рукой. Всё вокруг заполонил голубоватый свет. Прохожие начали оборачиваться. А Николай Александрович взял один из клинков в руку. Вот только футляр буквально потёк. Дерево начало превращаться в коричневую дубовую кору и разрастаться по рукам. А ещё через секунду сквозь бетон перрона пробились ростки и начали окутывать ноги князя.

— Что происходит⁈ — возмутился Волконский.

— Ничего особенного, — пояснил Пётр Алексеевич, — всего лишь Корни Векового Дуба максимального уровня, усиленные Стальной Кожей. Чтобы вы не сразу их разорвали!

— Что вы творите, Голицын⁈ — кажется, Волконский понял, что ему как минимум сказали не всё, а как максимум обманули и подставили.

— Я же вам только что всё