Бремя власти II - Иван Ладыгин Страница 28

Я видел, как Бармен, ревя от ярости и замахнувшись кувалдой на Весельчака, прорвался сквозь строй бандитов. Клоун лишь ухмыльнулся. И… исчез. Это был не телепорт. Он просто сдвинулся в сторону с нечеловеческой скоростью. В его руке блеснул тонкий стилет, похожий на иглу. Он ткнул им в воздух, полыхнула магия. Пространство затрещало, и здоровяк, словно наткнувшись на невидимую стену, замер на миг. Этого хватило. Весельчак метнулся как тень, его игла трижды вонзилась в горло, в основание черепа, в сердце. Бармен рухнул как подкошенный дуб, кровь хлынула фонтаном. А Песец завыл от бессильной ярости.

Мой источник вопил. Но я сжал его в кулак воли. Нет. Не сейчас. Я должен был убить этого проклятого шута-садиста, пока он не прикончил всех моих людей. Я рванул вперед, игнорируя боль, игнорируя магические разряды, бьющие рядом. Мой короткий меч парировал иглу Весельчака с визгом стали. Он засмеялся, его движения были неестественно быстрыми, изворотливыми. Он не дрался… Он играл, уворачиваясь от пуль охотников, парируя удары с цирковой легкостью, его малиновый пиджак мелькал, как окровавленный флаг.

— Скучно, парень! — пискнул он, уклоняясь от моего выпада и царапая иглой по наплечнику. — Где твое солнышко? Где твой гнев? Или ты… пуст?

Он был прав. Я был пуст. Но гнев… гнев лился полноводной рекой. Я вспомнил Берлогу. Бармена. Обычных парней, у которых были планы на жизнь. Всех тех, кто доверился мне… Свою гребанную слабость… Это меня взбесило!

Я не стал тратить силы на пульсар или фонтан пламени. Я выжал из источника всё, что мог. Но не для разрушения, а для скорости. Для рефлексов. Мир замедлился. Я увидел микроскопическую задержку в его движении, когда он уклонялся от выстрела. Я не думал. Тело среагировало само. Я рванул вперед, в низкий подкат. Моя нога, заряженная остатком кинетической магии, со всей дури врезалась ему в колено.

Хруст был громким и отвратительным. Его смех превратился в визг. Он рухнул. В его глазах мелькнули боль, чистая, первобытная ярость и… удивление. Я не дал ему опомниться. Вскочил. Мой клинок взметнулся. Клоун попытался парировать стилетом, а я локтем отбил его руку в сторону. И… вонзил меч ему в горло. Не до конца. Но достаточно, чтобы перебить трахею. Он захрипел, захлебываясь собственной кровью. Его глаза округлились. Со страхом. С пониманием, что это конец…

— Игра окончена, — прошипел я, глядя в его помутневший взгляд, и вырвал меч. Кровь брызнула мне на лицо, горячая и соленая. Я не стал добивать ублюдка. Мне хотелось, чтобы он помучился… Пусть почувствует, как уходит жизнь из его тела.

Я развернулся к магам. Огневик уже лежал, закованный стараниями Орловской в ледяной саркофаг. Некромант, увидев падение Весельчака и мой безумный взгляд, попятился. Его нежить рассыпалась в прах. Василий Юсупов метнул шпагу как копье. Она пронзила темного мага насквозь, пригвоздив к стене. Он захрипел и затих.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая только стонами раненых и хрипами умирающего Весельчака. Люди Свинца, оставшиеся без лидеров, бросали оружие. То была победа. Но какой ценой? Весь зал был усеян трупами. Среди многих бездыханных тел можно было найти людей Песца. Тот же могучий Бармен… И тот нашел здесь свой конец.

Песец стоял над телом своего друга, его плечи тряслись от беззвучных рыданий, сжатые кулаки были белы от напряжения. Мой источник был выжжен дотла. Каждый вздох резал легкие. Но останавливаться было нельзя.

— Крыша! — крикнул Андрей Юсупов, указывая на лестницу в дальнем углу зала. — Свинец там! Чую его вонь!

Мы немедленно двинулись наверх. Я шел впереди, Песец с трудом оторвался от друга и поковылял за мной следом. Орловская пристроилась сбоку. Бледная, с подбитым глазом и кровоточащим порезом на руке, она не растеряла боевого настроя. Юсуповы решили прикрывать тылы.

Крыша встретила нас ледяным ветром и липким дождем. Крупные, холодные капли хлестали по лицу. В центре площадки, под черным небом, стоял сам Васька Свинец. Коренастый, как медведь, с черной бородой и высоким морщинистым лбом, он напоминал дикого зверя, загнанного в угол. Татуировки в виде демонов и проклятых рун покрывали его толстую шею и руки. Они выглядывали из-под расстегнутой рубахи. Рядом с ним стояли еще трое магов в таких же мрачных мантиях. Их ауры сливались в одну темную, пульсирующую тучу. Свинец смотрел на нас без страха. С презрением.

— Песец… — прохрипел он и сплюнул себе под ноги. — Привел за собой стаю щенков? Чтобы умирать было не так скучно?

Степан не ответил. Он просто поднял револьвер. Раздался выстрел. Пуля чиркнула по магическому щиту, вспыхнув перед лицом Свинца. Тот даже не дрогнул.

— Ты жалок! — усмехнулся он и достал из-за пазухи склянку. Внутри булькала густая, черная, как деготь, жидкость, испускающая тусклое багровое сияние. Он откупорил ее одним движением большого пальца и выпил залпом. Его тело затряслось от невероятной мощи. Его аура взорвалась темной волной, от которой нас отшвырнуло назад. По его коже поползли черные жилы. Глаза залились кровавым светом. Рот растянулся в нечеловеческой гримасе, обнажая клыки. Костяные шипы прорвали кожу на плечах и предплечьях. Он вырос на полголовы, мышцы вздулись под кожей, как канаты. От него пахнуло Скверной. Чистой, неразбавленной. Перед нами возник Полудемон в боевом облике… Мерзкая гадость… У меня зачесались руки.

Но его маги атаковали первыми. Огненные шары, сгустки льда, щупальца чистой тьмы — все это обрушилось на нас. Орловская, истекая кровью, снова бросилась в бой, ее лед с треском столкнулся с огнем. Юсуповы сработали в тандеме: Андрей щитом из чистого света отвлек на себя множественные удары, а Василий атаковал шпагой, пылающей священным пламенем. Песец же только стрелял, стрелял и стрелял. Его пули отскакивали от бронированной ауры Свинца.

Я же был пуст. Тело ныло от старых и новых ран. Дождь и пот заливали глаза. Но гнев… гнев полыхнул ярче. Я увидел, как Андрей отлетел от удара когтистой лапы Свинца, сломав себе ребра. Как Василий едва увернулся от костяного шипа. Как Орловская, парируя ледяным щитом магический взрыв, получила удар темной энергией в грудь и рухнула на колени, выплюнув кровь. Песец продолжал стрелять, но в его глазах уже читалось отчаяние.

Свинец рванул ко мне. Его скорость была чудовищной. Он