Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть 4 - Алексей Хренов Страница 26

Капутнахер осторожно выглянул из-за камней. Его самолёт застыл, источая чёрный дым. Хейно нервно облизнул губы.

Он больше даже не был самолётом — скорее, это было нечто, напоминающее остов разбитой повозки, из которого тянулся чёрный дым.

И тут, прямо посреди разгромленного двора фермы, показался хозяин этих мест — крестьянин в соломенной шляпе и с вилами в руках. Он медленно шёл в направлении Хейно, намерения его были предельно ясны.

Хейно даже не вспомнил про пистолет, болтающийся на поясе, он просто вскочил, перепрыгнул одним махом забор и бросился наутёк.

Вот теперь он реально был в полной заднице.

Вторая половина июня 1937 года. Небо над аэродромом франкистов, окрестности города Авила.

Иван ругался последними словами, крутя головой в открытой кабине своего «ишака», внимательно осматривая воздух и землю. Всё было как-то слишком… странно. Налёт, в целом, удался, но от этого чувство тревоги только усиливалось.

Штурман у «чайников» оказался толковым. Он провёл группу, сделав большой крюк, и они вышли к аэродрому со стороны тыла, застигнув мятежников врасплох. Аэродром оказался вымершим. Ни привычного воздушного патруля в небе, ни выстроенных в ряды самолётов на земле, ни обычной суеты аэродромной жизни. Пустота. Как будто кто-то заранее предупредил врага.

«Эр-пятые» с одного захода высыпали бомбы на постройки, вызвав хаотичные вспышки, клубы пыли и взметнувшиеся к небу обломки. Тут же проснулись малокалиберные зенитки — они хоть и проспали самолёты на подходе, но сработали быстро и на редкость метко. Иван видел, как очередь одной из них ударила точно в мотор идущего впереди «чайника». Тот тут же потащил за собой густой, маслянистый шлейф дыма, медленно, но неотвратимо теряя высоту.

И всё произошло, как всегда. Три оставшихся целыми штурмовика тут же развернулись на новый заход, чтобы добить зенитки пулемётным огнём, а повреждённая машина взяла курс прямиком на базу, таща за собой дымный след горящего масла.

Иван тяжело вздохнул. Он остался прикрывать атакующую тройку, нарезая круги и петли в высоте. Каждый раз одно и то же, пока весь боекомплект не изведут, оторвать штурмовики от этого дела было невозможно. А если сейчас подскочат «мессеры»?

К счастью, зенитки, дав ещё несколько очередей, замолчали. Видимо, расчёты либо залегли, либо разбежались. Сделав ещё пару заходов и оставив на земле рваные следы своих очередей, «чайники» наконец развернулись и пошли догонять дымящий самолёт.

Им потребовалось минут десять, чтобы нагнать повреждённый «эр-пятый». Тот летел низко, его двигатель продолжал дымить, но вроде как дым стал даже меньше, а экипаж явно изо всех сил тянул машину к своим.

И тут Иван снова увидел нечто странное.

На земле, метрах в трёхстах ниже и правее, виднелся столб дыма. В сгущающихся сумерках он выглядел особенно зловеще. Иван положил «ишака» на крыло, стараясь рассмотреть проносящуюся внизу картину. На небольшой ферме, расположенной на склоне пологого холма, из сарая торчал хвост самолёта, по самые крылья воткнутый в этот самый сарай. Опознавательные знаки не оставляли сомнений — франкисты. Вражеский биплан — «Хейнкель», скорее всего.

«Ого! Надо же так умудриться въехать!» — промелькнуло в голове.

«Чайники» снова дружно развернулись и, как заведённые, пошли на новый заход, поливая пулемётным огнём уже разваливающийся «Хейнкель».

Дымящий штурмовик тем временем всё больше исчезал вдали, постепенно выходя из зоны видимости.

И ещё на один заход. Иван тяжело вздохнул.

У него в груди всё сильнее нарастало глухое беспокойство.

Вторая половина июня 1937 года. Офис Banco Hispano Americano на набережной Аликанте.

Серхио ходил из угла в угол по своему крошечному кабинету в офисе банка на набережной Аликанте. Кабинет был тесным, но уютным, обставленным со вкусом и с лёгким налётом бюрократической респектабельности. На дубовом столе лежала кипа бумаг, аккуратно разложенных в кожаные папки, рядом покоилась чашка холодного кофе, о котором он совсем забыл.

Он не то чтобы волновался. Нет, конечно же нет. Бизнес шёл хорошо. Инвестиции приносили доход. Его лучший клиент, Алекс Херроу, английский коммерсант, тут Серхио понимающе улыбнулся сам себе, Секретной службы его Величества, вложил немалую сумму с его посредничеством. Но все операции были проведены чисто, без единой заминки и с немалой прибылью. В этом плане всё было в порядке.

Но сам Херроу исчез. Вот уже месяц от него не было ни писем, ни звонков, ни даже короткого сообщения через посредников.

— Шпион хренов! Вечно играют в свои стреляющие железяки, а когда у приличных людей возникает потребность пообщаться, вас нет! — выругался вслух Серхио.

Он остановился у окна, сунул руки в карманы жилета и уставился на неспешно текущую жизнь на набережной. Аликанте жил своей жизнью — богатые дамы прогуливались под зонтами, грузчики таскали ящики с вином на пристани, несколько матросов из британского торгового судна лениво курили в тени. Всё как обычно. Только вот Алекс исчез, и это было необычно.

Конечно, это не повод паниковать. Его деньги были в надёжных местах, активы работали. Но всё же…

Вопрос, который уже пару дней не давал Серхио спокойно спать был в том, что буквально два дня назад ему поступило очень интересное предложение из Франции. Исключительно заманчивое, чтобы заставить задуматься.

Но его основной клиент пропал…

Серхио снова зашагал по кабинету, слегка нервничая. Он не любил принимать решения поспешно, а тут ситуация ставила его в затруднительное положение. Если он решит подождать, возможный шанс с Францией может уплыть, а если согласится — то ему просто жизненно необходим этот английский шпио… коммерсант с его подвязками и сведениями.

— Что он скажет Херроу, если тот вдруг объявится? А если он его не найдет⁈

Париж! Эля просто бредила по нему, да и для детей там будет несравненно спокойнее, чем в раздираемой войной Испании.

— Но бизнес! Этот хренов Херроу! Куда он пропал!

Он вздохнул и постучал пальцами по столу. Ладно, время пока есть.

Три дня.

Он подождёт ещё три дня. Если за это время клиент так и не появится, он даст французам свой положительный ответ. Да и согласившись, у него будет ещё месяц на устройство дел тут…

Вторая половина июня 1937 года. Небо между Авилой и Мадридом.

В продуваемой всеми ветрами кабине, в потрёпанном самолётике без двери, с латками на баке и с откровенно изнасилованной аэродинамикой, Лёха с Ильей тарахтели в небе, пробираясь домой.

Летели они уже около получаса, и впереди, наконец, начали вырастать предгорья. Домой было пока ещё далеко, но если дотянуть до своих, можно будет хоть на дорогу садиться —