Темный шкаф моей души. История, которая поможет начать все с чистого листа - Пегги Эбринг Страница 2

Довольная тем, что вновь справилась с беспокойством, Нэнси с облегчением закрыла дверь. Однако эта маленькая победа оставила у нее горький привкус бессилия, впрочем как и всегда. Твердо решив не поддаваться этому чувству, женщина выпрямилась, поправила костюм, прическу и уверенным шагом направилась к лифту. До самого вечера все тревоги остались там, за дверью. За порог вышла сильная Нэнси, уверенная в себе Нэнси, контролирующая свой мир Нэнси.

В тот вечер, вернувшись домой после долгого и напряженного дня, она рухнула на диван. Откинув голову и прикрыв глаза, Нэнси пыталась прийти в себя. От усталости все мысли крутились только вокруг заказа простого ужина и кровати. Нужно лечь спать пораньше.

Мобильник противно запиликал. На экране высветилось «Мама», и Нэнси решила не отвечать: наверняка Мари-Анна, как обычно, хотела узнать, как дела у дочери, и посоветовать не перетруждаться. Выслушивать материнские нотации сейчас совсем не хотелось.

Мари-Анна была типичной сверхопекающей и тревожной матерью. После развода она так и не вышла замуж и сосредоточила все внимание на единственном ребенке. С ранних лет Нэнси бунтовала против ее конформистского взгляда на жизнь и ее любви, которая казалась навязчивой и даже удушающей. Нэнси была напористой и независимой, наверное поэтому и конфликтовала с матерью. И хотя они очень любили друг друга, особого понимания между ними не сложилось.

Через десять минут телефон снова зазвонил. На этот раз – бывший муж.

А ему-то что от меня нужно?

После тяжелого дня сил на словесные перепалки с Антуаном тоже не осталось. Нэнси хотела пропустить и этот звонок, но потом вспомнила про Анжелику: она ведь сейчас гостила у отца и звонок мог касаться ее. Вдруг что-то случилось?

– Добрый вечер, Антуан, – Нэнси постаралась придать голосу максимально равнодушный тон.

– Добрый вечер, Нэнси. Прости, что беспокою, ты, наверное, устала. Но я хотел кое-что с тобой обсудить. Это касается Анжелики.

Прекрасно, что еще он собирается мне сказать? Что не может побыть с дочкой, потому что хочет порезвиться на Канарах со своей потаскушкой?

Вместо этого она лишь произнесла:

– Ну, в чем дело? Только не говори, что ее идиотский дружок опять что-то натворил?

– Нет, с этим все в порядке. Вообще-то, я хотел бы обсудить с тобой опеку над Анжеликой.

– Что ты имеешь в виду? Она проводит у тебя всего одну неделю в месяц, и не говори, что это много! Ты же ее отец, в конце концов! – завелась Нэнси.

– Нет, наоборот. Я подумал и пересмотрел свое решение. Теперь Анжелика для меня важнее всего.

– Ну надо же, перемены просто витают в воздухе! Если мне не изменяет память, еще недавно, когда тебе приходилось выбирать между днем рождения дочери и сексом с одной из твоих коллег, ты выбирал второе!

– Нэнси, давай закроем эту тему. Это ни к чему не приведет. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, каково это – жить в золотой клетке, где тюремщик и сокамерник – один и тот же человек, твоя жена. Сними ты уже свои розовые очки в дорогой оправе! Мир не такой, каким ты его видишь. Все не так просто.

– Конечно, непросто. Зато кинуть палку Барби с силиконовыми сиськами – проще некуда! Тюремщик и сокамерник?! Что за ерунда! Прибереги свою дешевую психологию для подчиненных. Может быть, сумеешь сохранить образ идеального директора, которому не плевать на работников. Ладно, вернемся к опеке. Как будто у меня других дел нет. Так что ты хочешь?

– Две недели.

– Ничего себе! И с каких это пор у тебя так много времени, чтобы уделять его дочери? Кто будет присматривать за ней, когда ты уедешь по делам? Твой адвокат-Барби?

– Я сейчас меняю свой график – хочу проводить больше времени с Анжеликой. Понимаю, что не всегда был рядом с ней, когда она во мне нуждалась, но теперь все будет по-другому. После нашего развода я много думал…

– Аллилуйя! Свет снизошел с небес, чтобы озарить твою жалкую грешную жизнь! Вперед и с песней. Но добрыми намерениями вымощена дорога в ад. Думаешь, я отдам тебе вторую неделю за красивые глазки? Как бы не так!

– Мы уже все обсудили с Анжеликой. Это она предложила. Она хочет бывать у меня чаще.

– Я тебе не верю! Ты что-то не так понял.

– Нет, это она предложила.

– Это просто подростковая блажь. Ты же знаешь – ее новая подружка живет рядом с тобой. Бог знает, что у нее на уме. Я поговорю с ней.

– Нэнси, это не блажь. Она была совершенно серьезна.

– Она дома? Дай ей трубку!

– Окей, – согласился Антуан. – Анжелика, твоя любимая мамочка хочет с тобой поговорить.

Вот придурок! И как я только в него влюбилась?

Секунд через десять в трубке раздался голос Анжелики:

– Привет, мамуль.

– Привет, милая. Ну, рассказывай, что происходит. Ты правда хочешь бывать у отца подольше?

– Эмм… да, я думаю, так будет лучше для меня, ну, и для нас.

– В каком смысле?

– Лучше для нас обеих. Будем меньше ссориться.

– Не так уж мы и ссоримся. Слегка повздорили и все. Пустяки…

– Вот видишь, ты опять за свое.

– А что я такого сказала?

– Одна и та же песня! С тобой так тяжело! Есть только твое мнение и неправильное. Все нужно делать по-твоему, убираться по-твоему… Да с тобой просто невозможно разговаривать. Ты не умеешь слушать.

– Какая чушь! Да, я требовательна, но это для твоего же блага. Все, чему я тебя учу, пригодится тебе в будущем. Вырастешь – еще спасибо скажешь!

– Ну вот. Как пластинку заело. Какой смысл разговаривать? С меня хватит. Буду жить с папой, и все!

В трубке что-то зашуршало, а потом снова послышался голос Антуана:

– Алло?

– Антуан! – от удивления и накатывающей ярости Нэнси почти что закричала.

– Поздравляю. Она больше не хочет с тобой разговаривать. Бьешь рекорды!

– Позови ее! Мы не закончили!

– Видишь? Вот в чем твоя ошибка. Тебе давно пора бы закончить.

– Вот как? С каких это пор ты заделался экспертом в общении с подростками?

– С тех пор, как твоя дочь отвернулась от тебя, а ты слишком упряма, чтобы это признать.

На миг Нэнси почувствовала себя выбитой из седла, но быстро собралась и атаковала с новой силой.

– Не указывай мне, как воспитывать мою дочь! Кто был рядом, когда она сломала ногу и нужно было везти ее в больницу? Кто заботился о ней, когда она болела, провожал ее в школу,