Мороз.К.О. - мэр Елкино - Лина Коваль Страница 9

С горем пополам представляя, прости господи, голых бабушек из дома престарелых, получаю свою дозу в задницу.

— Молодец, — хвалит Ника ласково. Уже как Мандаринка. — Теперь поспи. Я пока тут побуду…

Натянув штаны, кладу голову на подушку и мгновенно отрубаюсь.

Глава 9. Ника без пола, а Константин без потолка!..

Константин

— Блядь, — отпускаю, продирая глаза.

Ни хрена понять не могу.

Где я?.. Кто я?..

В комнате приятный, совершенно нераздражающий сетчатку глаз полумрак, в прохладном воздухе сладко-сладко пахнет мандаринами. Этот аромат и кисловатый вкус теперь навсегда будут мощнейшим афродизиаком.

Я Костя. Мне тридцать один. И я кончаю от цитрусовых.

Докатился!..

Сбросив ноги на холодный пол, активно вращаю головой и потираю голую грудь.

Блядь.

Стопэ!

Голую грудь?..

Откинув легкое одеяло, обнаруживаю на себе только боксеры. Слава богу, те же, в которых и был с утра.

— Ты уже проснулся? — слышу воркующий, мягкий голосок.

В комнату проникает одинокая полоска света, расширяющаяся по мере того, как дверь открывается.

— Почему я в трусах? — предъявляю претензию. — Точно помню, что заснул в одежде, после того как ты мне что-то вколола…

Пытаюсь как-то прийти в себя. Единственное, что ощущаю, — стало лучше.

— Ты пропотел, — Ника сообщает спокойным голосом. — И… никак не просыпался, поэтому я тебя раздела, чтобы не замерз, и температура снова не поднялась. Уже шесть часов вечера. Скоро Новый год.

— Прости!.. Ты меня… что? — усмехаюсь, дальше этого слова не расслышав абсолютно ничего, хотя голова на удивление ясная.

— Я. Тебя. Раздела.

Звучит пиздец как сексуально.

— Хм, — рассматриваю Нику, все еще стоящую в дверном проеме.

Лампа из коридора озаряет тонкую, высокую фигурку. Ткань стыренной у меня футболки выглядит почти прозрачной.

— Я ведь медицинская сестра. Ты разве забыл? — скромно спрашивает она. — У меня нет пола…

Мажу взглядом по стройным узким бедрам и длиннющим гладким ногам.

— Ага. А у меня нет потолка, — хрипло ворчу.

Прикрыв пах подушкой, направляюсь мимо Мандаринки в ванную комнату.

В душе под потоком теплой воды всего на пару минут тоже становлюсь небинарной личностью, потому что с силой обхватываю возбужденный член и дрочу (простите за подробности), вспоминая медицинские кресты на сосках Ники, мать ее, Солнцевой.

Ну той, которая «без пола».

Самоудовлетворившись, быстро моюсь, возвращаюсь в комнату и надеваю чистые трусы. Нахожу в стопках одежды выцветшие джинсы и черную футболку-поло такой длины, чтобы прикрывала пах.

Да и так официальнее.

Все-таки у меня гостья из Минздрава.

Когда спускаюсь на первый этаж, изумленно обвожу взглядом помещение.

— Это что за на хер? — не сдерживаюсь.

— А… я тут всего немного украсила. Раз уж на время стала твоей сиделкой и Новый год нам придется отмечать вместе... Я привыкла к домашней, новогодней атмосфере.

Мое лицо вытягивается, пока я медленно изучаю сияющую на шторах гирлянду и мишуру, закрепленную над дверью. А еще дурацкие снежинки, свисающие с потолка.

Но кульминацией этого безобразия становится моя сова!..

Сука!..

Не знаю: ржать или рыдать.

— Ты что, трогала мою птицу? — мрачно спрашиваю, внимательно разглядывая разноцветный галстук-бабочку на толстой шее и новогодний, свисающий на морду лица колпак с помпоном.

— А? Да, мы с Аликом успели подружиться. Он клевый!

Альберт пучит желтые шары и изображает из себя святого великомученика.

«Может, я пока в чулане поживу?» — уязвленно гавкает.

«Да щас. Я тут один вывозить должен?»

«Су-ка…»

Отворачивается к стене, обиженно взмахнув помпоном, а я, с опаской посмотрев на Нику, иду на кухню. Не девка, а петарда. Сову незнакомую переодела. Надо же!..

Я в шоке.

Врубив подсветку, проверяю размороженное мясо в тазике и недовольно смотрю на объемный пакет на столе.

— Это что еще такое? — приоткрываю белый целлофан.

— А… Это я за продуктами съездила, — поднимает взгляд от мобильного телефона и улыбается. — Какой Новый год без оливье?

Мрачно наблюдаю за тем, как она неохотно поднимается и подходит ко мне. Выкладывает на стол ветчину, банку с зеленым горошком, яйца, картофель, морковь и свежие огурцы.

— А это зачем?

— В оливье.

— Кто ж его со свежими огурцами делает?

— А с какими надо?

— С солеными… — достаю из холодильника стеклянную банку и тоже ставлю на стол.

— Вот еще! Отстой полный, — фыркает и облизывает губы.

Я за поддержкой обращаюсь к Альберту, но он так и продолжает громко сопеть и смотреть в стену.

Обиделся.

— Что значит отстой? — начинаю спорить. — Классический советский рецепт оливье как раз с солеными огурцами. Свежих в Советском Союзе зимой просто не было.

— Советский Союз? Вам виднее, — закатывает глаза, коза. — Меня тогда еще не было!

— При чем тут…

Осаживаюсь, понимая, что начинаю злиться.

Девчонка-то хорошая. И лекарства привезла, и ухаживала за мной, пока в отключке был. Пусть делает как хочет. Молча наблюдаю, как она встает на цыпочки и тянется за кастрюлей. Моет картошку с морковью, а потом просит включить плиту.

Ника берет разделочную доску и нож. Садится напротив и сосредоточенно вскрывает палку колбасы. Аккуратистка она. Сразу видно — медик.

Я, попивая воду, отмечаю, что у нее красивые ровные пальцы без уже привычного пластмассового маникюра. Как так? Просто ухоженные розовые ноготочки. Даже без лака. Я таких сто лет не видел.

Вспоминаю вчерашний вечер.

Какой идиот сказал ей, что она фригидная? В моих руках она загоралась и вспыхивала как спичка!.. Правда, я потом полночи думал о том, сколько же ей лет?.. Приехала сюда за рулем — значит, должно быть больше восемнадцати. Хоть это радует.

Вышел до машины, чтобы найти документы Ники. Вместо этого под сидением отыскал свою барсетку.

Зачем она ее забрала?..

Надо бы выяснить.

Но сначала решим другой вопрос. Животрепещущий в моих штанах. Иначе я в душ бегать замахаюсь.

Возвращаюсь в спальню и нахожу свои короткие спортивные шорты и черную плотную футболку с яркой надписью: «Елкино — наше будущее и будущее наших детей».

— Переоденься, — вежливо прошу, складывая вещи рядом.

Ника бросает внимательный взгляд на меня, благодарит и вытирает салфеткой руки.

Уходит наверх.

Мы с Альбертом, как два дебила, смотрим ей вслед.

— Что таращишься? — замечаю тоскливый птичий взгляд. — Так целее будет…

Глава 10. Альберт в шоке...

— Ты с этим деревенским мэром на