(Не) в кадре - Алекс Джиллиан Страница 70

— Сразу с горячего, и как же кино и вино? — хрипло посмеиваюсь, упираясь ноющей головкой во влажную промежность, распределяя обильную влагу по идеально гладким набухшим половым губам. Она шумно втягивает воздух и тихо вскрикивает, когда я надавливаю на чувствительный узелок.

— Кино и вино на десерт, — запуская пальцы в мои волосы, Варя нетерпеливо тянет на себя. — Давай уже, Красавин.

Пиздец, она заводная. Я еще и пальцем ее не коснулся, она уже вся горит.

— Ты и есть десерт, Варь, — фокусируя взгляд на расширенных зрачках и пылающих щечках, глубоко и быстро врезаюсь в ее разгоряченное тело.

Она откидывает голову и протяжно выдыхает мое имя, прогибается подо мной, моментально подстраиваясь под жесткие толчки.

Мой язык проникает в ее рот в том же темпе, что и член. Невероятно отзывчивая, раскрепощенная, полностью растворившаяся в удовольствии. Слизывая бисеринки пота с ее сладко-соленой кожи, я неумолимо теряю контроль, выпуская на волю животные инстинкты. Толкаюсь все сильнее и глубже, пока спальня не наполняется пошлыми звуками наших тел, сбившегося дыхания и несдержанных стонов. Хрипло рычу, чувствуя приближение оргазма, и грязно матерюсь, когда скоростная распутница опережает меня.

— Охереть, Варь. Это просто охереть, — бессвязно бормочу я, чувствуя, как содрогаются ее внутренние мышцы.

Перед глазами пелена, мое тело — сплошной оголенный нерв, каждое точное движение — микровзрыв сумасшедшего наслаждения. Толчки становятся резче, член дергается, увеличиваясь в размере. Я уверенно веду себя к финишу. Врезаюсь с такой силой и скоростью, что она начинает невнятно протестовать, а потом снова стонет, всасывая мой язык и впиваясь пальцами в бешено вколачивающиеся в нее ягодницы. По звукам, которые мы издаём и потокам влаги, я уже знаю, что Варька пошла на второй заход. Нужно немного отсрочить собственную разрядку, но это пиздец как непросто, когда она так страстно извивается подо мной.

— Нет, я еще не все, — захлебываясь ощущениями, отчаянно протестует Варя, когда я отстраняюсь и, перевернув ее на живот, подтягиваю умопомрачительную попку к себе.

— Я тоже котенок, — низко смеюсь я и, смяв в ладонях упругую задницу, резко толкаюсь вперед и начинаю трахать в другой позе.

— Боже, ты… ты, — так и не оформив до конца свою мысль, Варя застывает на секунду. Покрытая испариной спина выгибается. — Ты просто монстр, Красавин, — сипит она, громко втягивая воздух, и, вскрикнув, бурно кончает, убийственно сильно сокращаясь вокруг моего члена.

Для меня это красный свет. Разгоняюсь до безумного ритма, и за пару минут довожу себя до долгожданной разрядки. Огненная волна, зарождаясь в позвоночнике, разливается по взмокшему телу, прицельно ударяя в пах. Меня кроет настолько остро и мощно, что я на какое-то время отключаюсь, придавив Варьку своим весом. Прихожу в себя, когда она начинает подавать признаки недовольства, пытаясь выползти из-под моего тела и жалобно по-кошачьи попискивая.

— Ну вы и кабан, Максим Дмитриевич, — хохочет Варька, когда я, наконец перекатываюсь на бок и утыкаюсь носом в основание ее шеи. Как же невероятно она пахнет. Сексом, мной, и чем-то упоительно нежным. Одурманивающе, чертовски чувственно и охеренно возбуждающе.

— Ты всегда такая язва после секса? — обняв ее за талию, припечатываю к себе, так, что все наши изгибы идеально совпадают, несмотря на серьезную разницу в габаритах.

— Я тут подумала…

— Когда успела?

— Пока выкарабкивалась из-под тебя. И, вообще, что за дурацкая привычка перебивать?

— Молчу, — покорно затыкаюсь я, лениво выводя круги на ее животе.

— Если бы я так сильно тебя не хотела, у нас могли бы возникнуть проблемы. Ты же как пресс, Красавин, или асфальтоукладочный станок. — поймав мою ладонь, она переплетает наши пальцы. — Не подумай, я не жалюсь, но каждый день такие марафоны не каждой под силу.

— Привыкай, — хмыкаю я. — Раньше же как-то справлялась.

Толком не отдышавшись, уламываю разомлевшую Варьку на еще один раунд. Такой же острый и стремительный, как предыдущий. Потом мы устраиваем короткий перерыв, вдоволь поплескавшись в ванной и нацеловавшись до онемения губ. Затем по программе ночной ужин с вином и тайской лапшой. Восстановив утраченные калории, возвращаемся в кровать и снова предаемся разврату. Умопомрачительно долго и с полной отдачей.

Никто из нас не думает о времени и том, что Варьке, наверняка пора ехать домой. На часах половина второго ночи, а мы не можем оторваться друг от друга даже на минуту. Я и на перекур утягиваю ее с собой на балкон, где, укутав в свои объятия, рассказываю о местах, где она никогда не была, умалчивая об эпизодах, знать о которых Варе совсем не нужно. Мы намеренно избегаем личных тем, не упоминая имен супругов и всего, что касается семейной жизни, но о сыне Варя говорит. Часто и с огромной любовью. У нее даже голос меняется, становится мягче и теплее, а глаза светятся, так, что можно ослепнуть. Мне кажется, что я уже знаю о мальчике больше, чем его воспитатели в детском саду. Уверен, он классный парень. С такой мамой иначе быть просто не может.

— Почему у вас с Кирой нет детей? — изучая пальцами белесые рубцы на моем торсе, Варя внезапно вторгается в область, куда избегала заглядывать даже одним глазком. — Прости, за любопытство, — тут же извиняется она. — Можешь не отвечать.

— Не сложилось, — почувствовав болезненный толчок в груди, натянуто отзываюсь я. Варя приподнимается на локте, изучающим взглядом впиваясь в мое лицо. — Мы оба здоровы, дело не в этом.

— Ладно, не буду тебя пытать, — быстро сдается она и переходит к насущным вопросам. — Кстати, о контрацепции…

— Не поздновато ли ты о ней вспомнила, — иронично замечаю я, укладывая темноволосую голову обратно на свою грудь.

— Я серьезно, Максим, — возмущенная моим беспечным тоном, недовольно ворчит Варя. — У меня стоит противозачаточный имплант, но ты же не маленький, должен понимать — стопроцентной гарантии от залета он не даст. А при нашей активности риски возрастают в разы.

— Хочешь упаковать меня в латекс?

— Мне так будет спокойнее.

— Хорошо, — выдыхаю я, массируя подушечками пальцев ее затылок.

Она удовлетворенно кивает, и прикрыв веки, просит меня разбудить ее через двадцать минут. Взглянув на часы, я засекаю время, и бесконечно долго смотрю в потолок, гоняя по кругу мысли о Варьке с округлившимся животом и набухшей грудью.

Картинка представляется настолько завораживающая и реалистичная, что у меня пересыхает горло и щиплет глаза. Гребаный имплант… если бы не он, возможно, у меня был