Притчи - Ли Кэрролл Страница 6

Гусеница какое-то время молчала.

— Ты хочешь, чтобы я покинула свое уютное ложе здесь и поползла за доказательством наверх, к солнцу?

— Если ты хочешь убедиться сама, то именно так тебе и придется сделать, — терпеливо ответил дух.

— Нет, — сказала гусеница, — я не могу, понимаешь, мне нужно есть. Я не могу подниматься Бог весть куда для того, чтобы поглазеть неизвестно на что, когда у меня здесь полно работы. Это же очень опасно! Да и к тому же, если бы ты действительно был духом леса, ты бы знал, что гусеницы смотрят вниз, а не вверх. Великий дух Земли даровал нам глаза для того, чтобы мы смотрели вниз и могли находить себе пропитание, — об этом знает каждая гусеница. То, о чем ты просишь, вовсе не подобает гусеницам, — с растущим подозрением в голосе сказала пушистая гусеница. — Мы не очень-то заглядываемся наверх. — На мгновение она умолкла. — А каким же образом мы превратимся в эти крылатые штуковины?

Тогда дух леса стал объяснять, как протекает процесс преображения. Он рассказал, что гусеница целиком должна отдаться этим переменам, ибо, начав, нельзя будет все вернуть вспять. Он поведал, как гусеницы пользуются особенностями своей биологии, когда, будучи в коконе, превращаются в крылатых существ. Он сказал, что превращение потребует своего рода жертвы. какое-то время им придется побыть в темноте и безмолвии кокона до тех пор, пока все не будет готово к тому, чтобы они смогли покинуть его уже прекрасным существом с разноцветными крыльями. Гусеница слушала молча, не перебивая, если не считать постоянного чавканья.

— Насколько я понимаю, — наконец довольно грубо сказала гусеница, — ты хочешь, чтобы мы легли и добровольно отдали себя во власть какой-то биологической штуковине, о которой никогда не слышали. Мы должны позволить ей спеленать нас и месяцами держать в темноте?

— Да, — ответил дух леса, наперед зная, к чему клонит гусеница.

— А ты, великий лесной дух, не можешь сделать этого за нас? Мы должны будем проделывать все это сами? Я думала, мы заслужили это!

— Да, вы заслужили это, — спокойно сказал дух, — и вы также обладаете силой, достаточной для того, чтобы преобразиться в новой энергии леса. Даже сейчас, когда ты сидишь на своем листике, твое тело готово ко всему этому.

— А как же быть с днями, когда пища будет падать прямо с небес, воды расступятся, а стены городов падут и всем прочим в том же духе? Я же не дура. Хоть я большая и пушистая, но я тоже ведь не первый день живу на свете. Дух Земли всегда делает главную работу, а все, что требуется от нас, — следовать указаниям. Кроме того, ведь если бы мы все сделали, как ты просишь, то мы бы умерли от голода! Каждая гусеница знает, что есть нужно постоянно, чавк-чавк, чтобы выжить. Твое чудо кажется мне подозрительным.

Гусеница подумала немного и, повернувшись в поисках очередного листа, сказала лесному духу: «Ступай». Дух леса тихонько исчез, а она все ворчала про себя: «Летающие гусеницы! Что за чушь, чавк-чавк».

На следующий день гусеница издала воззвание и созвала свою паству. Воцарилась тишина, толпа со вниманием слушала то, что повествовал им о будущем их пушистый пастырь.

— Дух леса — это злой дух! — заявила гусеница своим последователям. — Он хочет хитростью заманить нас в очень темное место, где мы наверняка все погибнем. Он хочет, чтобы мы поверили в то, что наши собственные тела каким-то образом могут превратить нас в летающих гусениц, и все, что для этого нужно, — на несколько месяцев перестать есть! — За этими словами последовал взрыв хохота.

— Здравый смысл и история говорят нам, каким образом всегда действовал великий дух Земли, — продолжала гусеница. — Ни один добрый дух никогда не заключит вас в темное место. Ни один добрый дух не скажет, чтобы такие вещи, которые подвластны только Богу, делали мы сами! Это проделки злого лесного духа. — Преисполнившись важности, гусеница добавила: — Я повстречалась со злым духом, но распознала, кто он на самом деле!

После этих слов другие гусеницы одобрительно зашумели, взвалили большую на свои маленькие пушистые спинки и с ликованием стали кружить, прославляя за то, что спасла их от верной погибели.

Оставим это празднество гусениц и потихоньку поднимемся вверх, сквозь кроны деревьев. Удаляясь от шумного торжества, мы минуем лиственный свод, защищающий нижние этажи леса от солнца. Мы осторожно поднимаемся сквозь мрак листвы туда, где живут те, кто летает. По мере того как гомон празднующих гусениц затихает вдали, нам открывается величественный мир, в котором живут крылатые существа. Множество летающих гусениц самых удивительных расцветок свободно порхают с дерева на дерево в ярком свете солнечного дня. Их называют бабочками. Их крылья переливаются всеми цветами радуги, и некоторые из них раньше были друзьями большой пушистой темной гусеницы, оставшейся внизу. Они радостны, у них нет недостатка в пище. Все они преобразились благодаря дару великого духа леса.

Послесловие автора

Как и многие другие, эта короткая притча имеет многоплановый смысл и содержит откровение о том, как к нам относится Бог в своей безусловной любви. Она также говорит об изменениях, происходящих на Земле в настоящее время.

Крайон избрал гусеницу потому, что все мы с детства прекрасно знаем, как гусеницы проходят через удивительное превращение и становятся разноцветными бабочками, способными летать. Это классический пример из мира природы, когда безобразный, жирный, волосатый червяк со множеством ножек превращается в прекрасную и безвредную бабочку. Первого мы с отвращением отбрасываем от себя (при этом девочки пронзительно визжат) и с радостью позволяем второй садиться нам на руку или на нос. Об этом знают все, и поэтому рассказ приобретает особый смысл.

Эта притча о совершенно реальной возможности, которая, однако, пугает и кажется абсурдной с позиции разума, опирающегося только на стереотипы. Если бы гусеницы на самом деле могли думать и проводить собрания, я ручаюсь, что некоторые из них никогда не стали бы бабочками! Более того, они осознали бы себя представителями двух непримиримо враждующих групп: тех, кто стал, и тех, кто не стал. И последние никогда бы не интересовались, что происходит с первыми. Речь идет об известном человеческом свойстве — попав в проторенную колею, не покидать ее, даже если это не приносит нам ни малейшей пользы. Даже ведя самую безрадостную жизнь, мы сопротивляемся переменам, раз уж смогли забиться в свои норки и окружить себя охранительным частоколом привычек.

С течением времени