Любовник Павлова 2 - Ника Маслова Страница 58

Видно, дела на той встрече пошли очень не очень. Но раз он промолчал, мне не следовало настаивать на подробностях.

Пока он мыл руки в ванной, я быстро оделся. Позвонил Марии: мол, босс просил накрыть лёгкий ужин в столовой. И когда Павлов вернулся в спальню, рассказал ему о своём самоуправстве.

— Я проголодался, а ты, Николай Николаевич?

Объяснения зашли, будто родные.

— Да, неплохо будет перекусить, — ответил он замороченным тоном, как будто мыслями находился не здесь.

Я кивнул.

— Хорошо. Завтра же выходной, и мы никуда не спешим. Или куда-то поедем?

Он покачал головой, продолжая думать, судя по напряжённому выражению лица, о чём-то не самом приятном.

— Завтра и в воскресенье мы останемся дома, пора передохнуть. Только надо отменить все запланированные встречи. — Он едва заметно улыбнулся, наконец взглянув мне в глаза. — Передашь моё распоряжение Тамаре, побудешь личным помощником?

— С удовольствием поболтаю с красивой женщиной перед сном, — ответил я с куда более натуральной улыбкой.

Провокация не сработала, вконец замороченный Николай Николаевич умудрился её не заметить.

— Хорошо. А я пока поболтаю с другой девушкой, не менее красивой и более молодой.

Павлов и правда сразу же набрал Марину, и я показал знаками, что выйду, чтобы не мешать ему своим разговором. Пока шёл к двери, услышал, как после обычного обмена приветствиями между отцом и дочерью Павлов говорит:

— Я сегодня пришлю к тебе кое-кого. Этот человек скажет, что он от меня, объяснит тебе всё.

Я замедлил шаг, прислушиваясь к их разговору.

— Он позаботится о твоей безопасности. Нет, это не лишнее, и не спорь с папой, пожалуйста. Начинай собирать вещи уже сейчас и веди себя хорошо...

Ничего себе новости!

Я осторожно закрыл дверь за собой и прислонился к ней спиной. Вроде бы проблемы Марины меня не касались, но как-то зябко стало внутри — и от смысла слов, и от тона Николая Николаевича. Он к чему-то готовился, а я лишь начинал подозревать, что впереди нас ждёт буря, отголоски которой докатятся даже до курорта, на котором беззаботно до этого часа отдыхала Марина.

Пока Павлов разговаривал с дочерью, пока накрывали ужин в столовой, гранитная плита, опустившаяся на его плечи, нисколько не уменьшилась. Он как будто не переставая обдумывал что-то, и я не лез к нему с разговорами. Хрустел капустой, давно переняв у Павлова вкус к его разбавленной овощами белковой диете.

Перед тем, как спуститься в столовую, я набрал воду в джакузи и оставил её на подогреве. Думал: горячая ванна должна помочь ему расслабиться и успокоиться. А ещё его всегда успокаивал секс.

В итоге это меня пришлось успокаивать. О том, что на следующей неделе я вместе с родными улетаю в Израиль, Николай Николаевич сказал мне в столовой, в самом конце ужина. Предложил выпить, отвёл меня в спальню, и в ванну — как раз пригодилась.

— Но я не хочу никуда уезжать, — всё повторял я, совершенно растерянный.

Всё только наладилось, всё стало так хорошо. И вот на тебе. Буквально по пословице: не жили хорошо, нечего и начинать.

— Это ненадолго, — говорил Павлов, но я не верил ему. Видел по его глазам, что всё зверино серьёзно.

— Но почему?

Он крепче обнял меня, положил подбородок мне на плечо. Нас разделяла только тёплая вода с пузырьками и его намерение избавиться от меня.

— У большого бизнеса свои законы, — наконец сказал он. — Чем больше денег, тем острее борьба. Я перешёл кое-кому дорогу, перехватил хороший проект, и этот человек решил мне отомстить. По некоторым сведениям, он хочет сделать это через тебя.

— Но о нас никто не знает!

Павлов только вздохнул и крепче обнял меня.

— О нас знают? — переспросил я.

— К сожалению, знают те, кому бы лучше не знать. — Николай Николаевич недолго молчал, затем носом потёрся о мое плечо. — У этой истории есть и приятная для тебя сторона.

— Это какая? — угрюмо спросил я.

Расставание представлялось мне полной катастрофой. Сколько пройдёт времени, чтобы Павлов меня позабыл? Что нас связывает, что я даю ему — только секс. Сомневаюсь, что Николай Николаевич из любителей заниматься им по телефону. А это значит, что пройдёт совсем немного времени, и моё место займёт кто-то другой. Не далёкий голос в динамиках, а кто-то близкий, способный поделиться теплом.

— Кажется, ты не понял, что мой враг сделал тебе роскошный комплимент, — сказал он.

Странное заявление.

— По значимости он приравнял тебя к моей дочери, — пояснил Павлов.

Я взглянул ему в глаза и тяжело вздохнул. Если уж Марина получила приказ собирать вещи и не смогла возразить, то как мне это сделать? Ноль шансов его переубедить, когда он что-то решил и считает дело серьёзным.

— Не смотри на меня с таким укором. — Он провёл по моему лицу мокрой тёплой ладонью. Мягко, с нежностью поцеловал. — Я и правда совершенно неприлично к тебе привязался. — Он снова прижался к моим губам, делясь тёплым дыханием. — Я люблю тебя. Это правда.

Ну вот, он признался. Его «люблю» прозвучало прямым текстом, куда уж прямей, но я не был рад. Я, блин, вцепился в него, и меня всего как закоротило. Возникло жуткое чувство, что вот так он со мной прощается навсегда.

Всё, чем я когда-либо дорожил, я терял. И сейчас терял своё счастье. Оно выскальзывало из рук, вытекало сквозь пальцы, будто вода.

Я не выпускал его из кровати два дня. Мы ели в спальне, мылись вместе. Я ходил за ним хвостом, даже в туалет. Отказался идти в конюшни, в бассейн. Он давал мне столько любви, что любому хватило б с лихвой, но мне всё равно было мало.

Мама звонила, жаловалась, что ничего не успевает: собраться, всех собрать, подготовить необходимые документы. Её пугала спешка и перспектива оставить дом на год или больше.

— Как я всё это оставлю? — спрашивала она, и я кивал. Я тоже не понимал, как смогу оставить его, уехать в непонятные дали и жить там совсем без него. Даже если недолго.

Я терял его, и это меня без ножа убивало.

В жизни бы не подумал, что когда-то смогу так привязаться к