Журнал «Если» - «Если», 2005 № 01 Страница 57

— Как у тебя получается? — спросил он равнодушно, будто о чем-то несущественном. Инга опустила монету в кармашек, застегнула клапан — не дай бог потерять в дороге эту самую ценную в обиходе вещь.

— Не знаю. Просто думаю: пусть решка. По-моему, важно подхватить монетку в нужный момент.

— Для этого ты должна видеть, как она летит, а это такая острота взгляда…

— А я хорошо вижу, — сообщила Инга. — Вон на дерево птичка села, с желтой грудкой…

— Птичку и я вижу, — пожал плечами Питер. — Грудка… Может, и желтая, у меня зрение не из лучших, в детстве читал много, тогда еще книги были…

— Настоящие? — восхитилась Инга.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Питер. — Что значит «настоящие»?

— С которыми можно было разговаривать.

— Как раз подобные книги не были настоящими, — поморщился Питер. — Дед Борис говорил: «Шкатулки для идиотов». У него хранились книги на бумаге, страницы можно переворачивать, и назад возвращаться, и заглядывать в конец, если очень уж интересно…

— Никогда не видела бумажных книг, — зачарованно произнесла Инга.

— Естественно…

Питер замолчал, ему не хотелось продолжать этот разговор. Поднялся с камня и пошел, а Инга вприпрыжку бежала рядом и забегала вперед, чтобы посмотреть, куда сворачивала тропа, и если было слишком, как ей казалось, круто, подавала Питеру руку, и он опирался, не пренебрегая помощью. Рубашка на спине стала мокрой от пота, ноги гудели, надо бы сделать привал, но прошли они слишком мало, Инга не устала, а он уж как-нибудь потерпит, важно до полудня спуститься к реке…

Что-то ухватило его за ногу, и Питер повалился вперед, вытянув инстинктивно руки. Падая, он сильно ушиб ладони, перекатился на спину и быстро освободился от рюкзака.

— Что с тобой? Ты ушибся? — Инга склонилась над ним, помогла сесть, с ужасом разглядывая его расцарапанные ладони.

— Посмотри, — сказал Питер. — Нить натянута через тропу, да?

— Да, — приглядевшись, согласилась Инга. — Не нить, проволочка какая-то.

— Ну вот, — с удовлетворением произнес Питер, — пришли, значит. Садись, подождем.

— А что…

— Тихо, — сказал Питер, прислушиваясь. Лес шумел кронами деревьев, ветер проходил поверху, а внизу даже травинка не шевелилась, кусты были неподвижны, и за кустами в полумраке не виднелось никакого движения. Проволочка выходила из леса и уходила в лес; можно было, наверное, потянуть за нее, и она зазвенит, как струна, нота получится, конечно, низкая. Может, для того проволоку и натянули, чтобы поиграть на чьих-то нервах, а не потому, что хотели кого-то остановить, поймать, сунуть в мешок…

— Ой, — пискнула Инга, и Питер мгновенно обернулся. Метрах в пяти, у поваленного дерева стоял мужчина в холщовых штанах и экзотической, с попугаями и павлинами, рубахе. В руке он держал ружье, и хотя дуло было направлено в белый свет, оружие наверняка было заряжено и готово к стрельбе.

— Здравствуйте, — сказал Питер. — Я споткнулся о ваш пограничный забор…

— Идите обратно, — произнес мужчина гулким басом, и ствол ружья чуть опустился. — Наверх. Здесь частное владение.

Питер вздохнул. Судя по произнесенному тексту, мужчина оказался как все, от родичей Инги не отличался, и это было очень печально, потому что, если они там, в Долине, все такие, то приходить не имело смысла, и значит, последний год прошел напрасно, нужно все начинать заново, а где теперь искать, никто не скажет.

— Будете стрелять? — спросил он, вытягивая гудевшие ноги. — А в кого сначала? В меня или в девушку? Это важное решение — кого пристрелить первым.

Мужчина нахмурился, и левая его рука потянулась к брючному карману (вот где он держал свою монетку), а правая повела ружьем, показывая пришельцам, что это все-таки не игрушка, ведите, мол, себя скромнее.

— Как вас зовут, друг мой? — мягко спросил Питер. — Это ведь не секретная информация, так?

— Игорь Толоконников, — сообщил мужчина, вытянул из кармана черный жетончик, но получилась заминка, потому что правая рука была у Игоря занята, поймать подброшенную монету он не мог, а если монета упадет на тропинку, то ее придется искать…

Пока Игорь соображал, как ему поступить, и, конечно, не мог решиться, Питер поднялся, оставив рюкзак на камне, подошел к «пограничнику», спокойно отобрал у него ружье, проверил затвор (патрон действительно находился в патроннике, а оружие — на предохранителе) и сказал:

— Отбой тревоги.

Он отступил на шаг, направил ружье в грудь ошарашенного Игоря, положил палец на спусковой крючок и сказал Инге:

— Девочка, тебе придется потащить рюкзак, справишься? А может, ты возьмешь на прицел бравого солдата, а рюкзак все-таки потащу я? Тебе сложно решить эту маленькую задачу? Тогда я решу сам, хорошо?

— Я возьму рюкзак, — сказала Инга, и Питер бросил на девушку быстрый взгляд: на ее лице не было и тени сомнения, видимо, держать в руках оружие было ей противно с рождения, а потому и решение далось легко.

— Хорошо, — кивнул Питер. — Игорь, идите вперед, я за вами, Инга — замыкающей. И никаких лишних движений.

— Да, — сказал Толоконников и пошел вниз по тропе, не оглядываясь и не соразмеряя свои шаги с шагами незваных гостей. Питеру было все равно, а Инге наверняка тяжело тащить котомку, перескакивая с камня на камень.

— Стой! — приказал Питер, но Игорь продолжал идти, будто не слышал. Он действительно не слышит, — подумал Питер, — я ведь не назвал его по имени.

— Толоконников! — крикнул он. — Остановись!

Игорь застыл на месте, будто солдат по команде бравого сержанта.

— Инга, — сказал Питер, — оставь рюкзак здесь, никуда он не денется. Эти… Пока они будут соображать, что с ним делать, мы уже спустимся и пошлем кого-нибудь.

— Я сама хотела это предложить, — тяжело дыша, проговорила Инга.

Дальше пошли налегке, Питер повесил ружье на плечо, не было смысла постоянно целиться Игорю в спину, тот и не думал оборачиваться, шел, насвистывал себе под нос, а может, это птица тихо пела в кустах?

Минут через десять тропа вывела их на берег реки, лес кончился, дальше — на противоположном берегу — были поля до самого горизонта, там росло что-то желтое и высокое. Может, пшеница или рожь, Питер в этом не разбирался. А у леса стояло десятка два домиков, одноэтажные кирпичные строения. Типичная деревня, такая же, где жила Инга, и народ здесь был такой же — две женщины средних лет сидели на скамье и равнодушно смотрели, как Питер конвоировал их земляка, а трое мужчин, о чем-то споривших перед закрытой дверью, замолчали и наверняка не могли взять в толк, что им надлежало делать в такой нестандартной ситуации.

«Господи, — подумал Питер, — обычная картина. Неужели я ошибся?..»

— Это Игорь Толоконников! — крикнул он. — Забирайте, мне он не нужен. А как зовут вас? Каждого! Сначала ты, потом ты, а потом ты!

Мужчины назвали себя, а Питер запомнил; самому младшему вряд ли исполнилось двадцать, а самому старшему, седому и лысоватому, было, скорее всего, больше пятидесяти.

— Олег Кардин!

— Николай Кожевников.

— Дмитрий Попов…

— Ружье у вас наверняка одно на всю деревню, — задумчиво сказал Питер. — И носите вы его по жребию, верно? Сегодня не повезло Игорю. А кому не повезет завтра?

— Мне, — сказал молодой Олег Кардин.

— Тогда возьми эту штуку, а то у Игоря нервный срыв, и доверять ему оружие я бы не стал. Может случайно нажать на курок, а потом ему прямая дорога в сумасшедший дом.

Питер протянул Олегу ружье, и тот застыл, мучительно соображая, что делать с оружием — день был не его, указаний на этот счет не поступало, вариантов решения было не два и даже не пять… Пришлось Питеру взять на себя и эту инициативу.

— Веди, — сказал он. — Где у вас старейшина? В смысле главный. Председатель. Шеф. Или как вы его называете?

— Мэр, — пробормотал Олег.

— Ну да, — улыбнулся Питер. — В таком огромном городе, как ваш, естественно, должен быть мэр. Веди.

Потоптавшись, Олег повернулся и, держа ружье, как палку, направился к единственному на всю деревню двухэтажному дому, отличавшемуся еще и тем, что фасад его украшали две нелепые дорические колонны, ничего не подпиравшие, но создававшие, видимо, впечатление величия — для местных жителей, конечно. Питер усмехнулся, увидев надпись поперек фасада, сделанную масляной краской: «Мэр города Баимова, Башкортостан, Россия».

«Только триколора на древке не хватало, — подумал Питер. — А может, его и вывешивают при каждом удобном случае. Наверняка вывешивают, жребий бросать не надо, все даты в календаре расписаны, а то, что России не существует, бабушка надвое сказала, точных указаний не поступало, и если у них так жребий выпал, то стране — быть…»

Вслед за Олегом Питер и Инга вошли в светлую прихожую, где стояло два потертых дивана с выпиравшими пружинами, большой круглый стол, покрытый скатертью, на которой спиралью вились желтые и рыжие цветочки, похожие на лютики, а в простенке между окнами, затянутыми полиэтиленовой пленкой, стоял настоящий книжный стеллаж, и что совсем удивительно, не пустой, а с книгами — большими и толстыми, маленькими и тонкими, относительно новыми и совсем потрепанными. Ноги сами повели Питера к стеллажу, ему и жребия не надо было бросать, даже если бы он — не приведи господь! — был таким же бивалентным, как прочие обитатели славного города Баимова, Башкортостан, Россия.