Предатель. Больше не твоя - Аелла Мэл Страница 50

Спустя десять минут она выходит из ванной в пижаме и, не произнеся ни слова, подходит к кровати. Ложится на правую сторону. Я уже приготовился к тому, что она заявит о нежелании спать со мной в одной кровати, но она молчит. В голове проносятся мысли о том, как я уступаю ей кровать, но раз она ничего не говорит, не стану упускать шанс полежать рядом с ней.

— Я в душ, — произношу медленно, сползая с кровати и глядя на неё, но она продолжает молчать.

— Алина приходила поговорить с тобой. Не слышала? — я жду хоть какой-то реакции, но в ответ — тишина. — Её заставили предать тебя. Алина, оказывается, была беременна. Сабир вынудил её сделать выбор между тобой и ещё нерождённым ребёнком.

Ди замирает, но не произносит ни слова. Даже не смотрит на меня. По её взгляду я мог бы хоть что-то понять, но она прикрывает глаза и отворачивается в другую сторону.

— Сабир сделал всё возможное, чтобы она не смогла с тобой связаться. Через маму пыталась хоть что-то узнать про тебя, но ты и её родителей не захотела видеть. Её вина лишь в том, что она выбрала ребёнка, а не тебя. Все эти годы она не разговаривает с Сабиром. На людях они идеальная пара, а дома она даже не говорит с ним. Принимает за соседа, которого вынуждена терпеть.

— Ты вроде в ванную собирался, нет? — наконец раздаётся её холодный голос.

— Хм, спасибо, что хоть про подругу выслушала. А мою исповедь завтра? Договорились? — спрашиваю с надеждой.

Она молчит. Может, стоило рассказать про то, что со мной случилось, но её подруга для неё дороже. Из-за меня и моего брата они были разлучены. Из-за меня она лишилась подруги. И теперь я не знаю, как исправить то, что натворил. Как вернуть её доверие, когда сам был причиной всех её страданий.

Глава 41

Как сейчас помню тот день. Мы были так счастливы — наконец-то перед всем обществом Ди станет моей женой. Я ехал к ней, и когда увидел её в свадебном платье, замер от восхищения. Ни на секунду не сомневался, что всё пройдёт как надо. Был абсолютно уверен в нашем будущем, пока не появилась Наиля.

Она запугала мою Ди, пообещала сделать свой ход. Но я не был готов к тому, что увидел. То, насколько низко она смогла пасть… И не она одна. Моя собственная мать принимала в этом прямое участие. Я был в такой ярости, что хотел разрушить всё вокруг, но сначала нужно было убрать Ди и бабушку из-под удара. Отправил их в аэропорт и велел улететь, ничего не объясняя. С трудом держал себя в руках, не хотел, чтобы она видела мою ярость. И в этом была моя первая огромная ошибка. Не послушал отца, доверился своим чувствам.

Как только Ди улетела, я вернулся в зал и разнёс в щепки телеэкран, по которому раз за разом показывали эту ложь, созданную чужими руками. Ни на секунду не сомневался в верности моей Ди. Разрушил сцену, с которой демонстрировали это поддельное видео, и направился к матери, чтобы высказать всё, что думаю о её выходке. Но услышал совсем другое.

— Я отправила Расула за ними, чтобы он убедился, что эта мерзкая девчонка улетела! — говорила мама с ненавистью.

— Что ты сделала? — прошипел я, встав рядом с ней.

— Расул отправит её домой, сынок. Не переживай, эта мерзавка больше не посмеет к тебе приблизиться. Как она могла так унизить моего сына!

— Мама! — закричал я. — Мы ещё поговорим об этом!

— Куда ты? — кричала она мне вслед.

— В аэропорт! — прорычал я, пробираясь через толпу людей.

— Я с тобой, сын, — сказал отец, садясь на пассажирское сиденье. — И поехали быстрее, пока твой старший брат не натворил глупостей.

Я молчал. Не было сил говорить. Внутри всё кипело от злости на мать, на брата. Сейчас главное — успеть и не дать брату совершить непоправимое. Я гнал машину на пределе возможностей, выжимал из неё всё до последнего. И не справился с управлением на повороте. Вторая роковая ошибка!

Мы протаранили забор и улетели в кювет вместе с отцом.

Дальше я ничего не помню, только молился Аллаху, чтобы он защитил мою Ди от брата. Расул был резким и очень жестоким. Его слова могли нанести глубокую рану, а моя Ди была такой нежной. Она бы не выдержала тех оскорблений, которые брат наверняка ей бы высказал.

А когда пришёл в себя, то первым моим порывом было вскочить с больничной койки и продолжить путь в аэропорт. Мне казалось, что прошло всего десять минут, не больше. Но реальность оказалась жестокой — я пролежал в коме долгих полтора года. Полтора проклятых года, за которые моя собственная семья умудрилась уничтожить мою жену.

— Брат, ты куда? Тебе нельзя вставать! Доктор! — кричал Асад, когда я наконец очнулся.

Я орал, требуя отпустить меня к Диане, но даже встать с постели мне не позволяли. Через полчаса вся семья собралась в моей палате. Доктор был вынужден ввести успокоительное, чтобы я перестал метаться.

Осмотр показал, что моё тело сильно ослабло после столь долгого лежания. Мышцы атрофировались, ноги не слушались, руки поднимались с огромным трудом. Но разум работал кристально ясно — я помнил всё до мельчайших подробностей, словно это произошло только вчера.

— Сынок! — в палату вбежала мама в слезах, а за ней потянулась вся семья. — Наконец-то ты пришёл в себя! Мой мальчик!

— Хватит, Медина, — хрипло прошептал отец, положив руку ей на плечо. — Видишь, твой сын открыл глаза.

— Вижу, вижу, — всхлипывая, мама опустилась рядом и схватила мою руку, которую я инстинктивно хотел вырвать из её ладоней, но не мог. — Эмиль, как же ты напугал нас, сынок. Мы были рядом с тобой каждый день, каждую ночь. Так долго ждали, когда ты придёшь в себя.

Мне хотелось столько всего ей сказать, но голос не подчинялся. Как я вообще мог кричать о том, что мне нужно к Диане? Врач говорил, что это была сила воли, стремление. Но после укола успокоительного я превратился почти в безвольный овощ, неспособный даже произнести простое слово.

Потребовалась целая неделя, а то и больше,