Дурное начало - Константин Минаков Страница 50

прилаживая те к произошедшему, та пыталась воссоздать мозаику собственных мотивов. Одно ощущалось чужеродным, даже если выглядело к месту, другое подходило, даже если с первого взгляда смотрелось глупостью. Итогом медленной работы стал прозаичный вывод. Первопричиной пойти с Бетани стала… Бетани. Вернее — любопытство. Признания подобной эмоции заставило щеки девушки едва-едва порозоветь. Отчего-то думать о подобном казалось смущающей глупостью. Но, по подозрениям Морриган — свято место пусто не остается, одну зависимость неизбежно сменяла другая. Стараясь придерживаться рационального мышления, девушка перебрала контакты имевшие место с того злополучного утра у бывшего форпоста Серых стражей. Согласно выводам девушки — не каждая личность вызывала к жизни эту эмоцию. Чародейка, беззвучно шевеля губами, перебрала имена — Алим, Алистер, Дункан, Бетани… После недолгой паузы, к списку, не без сомнений, добавилась и Лелиана. По мнению Морриган, почти все — достаточно сложные, как внутри, так и снаружи. Чародейка на мгновение отвлеклась, чтобы, поморщившись, сделать скидку для Алистера, охарактеризовав перечисленными эпитетами и того. Также каждого отличала способность как к принятию сложных решений, так и к строгому следованию одной цели. Чародейка нахмурилась. Однако эльф и юная Хоук в этом списке интуитивно вставали чуть особняком. Напрашивался вывод о приоритете магов среди прочих, но… Взвесив эту мысль, девушка медленно покачала головой, посчитав такое объяснение чересчур простым. Нет, ту интересовали не маги как таковые. Заклинания. Вновь отступая в прошлое, к юности, чародейка вспоминала — искусство с детства занимало верхние позиции в списке интересов, в начале конкурируя только с шалостями и исследованием безграничных просторов мира. Но новые заклинания ни разу не послужили в качестве цели для обладания, источником для жадности. Теперь — да. Одна мысль о сложности и изяществе формулы, стоящей за коронным заклинанием Алима, «Полем отталкивания» — заставляла сердце чародейки биться чаще. Прикусив нижнюю губу, девушка осознала — с такой перспективы и эльф, и новая спутница воспринимались не иначе как изящные сосуды, до времени хранящие в себе манящее знание.

И… Холодный разум однозначно расценивал подобное как девиантное поведение. Кожа девушки покрылась мурашками, пока над эмоциями довлел страх. Страх осознания растущей день ото дня разницы между воспоминаниями о себе и текущим состоянием. С каждым новым открытием общая картина менялась. От обстоятельств, когда изменению подверглись отдельные черты или мысли, к условиям, когда только отдельные черты или мысли и избежали искажения. Потерев лоб, Морриган медленно вздохнула, успокаивая биение сердца, и волей умаляя бурю обрывочных сомнений, стремящихся подменить рациональное начало беспорядочными эмоциями.

Оставался один вопрос, которого чародейка избегала. Признавая в этом откровенную трусость, та прикрыла глаза. Только ли из-за Алима и Бетани на кону оказалась собственная жизнь? Память подсказывала, каждое убийство Храмовников в прошлом Морриган совершала посреди собственной территории и по собственным правилам. Разделяя и занимаясь теми строго поодиночке. Решение столкнуться с тремя в лоб на открытой местности не выглядело мудрым под любым выбранным углом. Алим, Бетани, а также таящееся у тех знание выглядели слабо в сравнении с собственной жизнью. Если только… Отложив проблему, чародейка мысленно вернулась к тактике, избранной для сражения с Храмовниками. В той присутствовало заметное пренебрежение сохранностью собственного тела. Морриган постучала указательным пальцем по губам, только чтобы отрицательно покачать головой. Вред телу компенсировался заклинанием, подобный расчет — сухая логика и готовность выйти за рамки привычного. Каждая деталь выглядела продуманной. Но можно ли с легкостью пренебречь сопутствующими издержками? Не раз и не два в юности, ведомая любопытством, ведьма падала с высоты. Мать, не запомнившаяся наличием излишней опеки, лишь с усмешкой однажды упомянула: «Воистину, боль — лучший из учителей». Два перелома научили девочку, выросшую в чародейку, воспринимать боль с полной серьезностью и избегать глупых ошибок.

Собрав факты девушка лицом к лицу встретилась с выводом — импульсивное решение оказалось принято без единого признака страха боли, будто стертого из инстинктов. Более того, в том решении сквозили дерзость и пренебрежение жизнями спутников… Чародейка внезапно замерла, остановившись, дабы не спугнуть случайный проблеск озарения. Чьими жизнями та пренебрегла? С кем в точности связала себя заклинанием? Карвер, не вызвавший в той ни капли любопытства. И Лелиана, которую инстинкты требовали опасаться. Но ведь присутствовала и малозаметная подруга Карвера. Морриган в пренебрежении дернула щекой и сфокусировалась на эмоциях, которые вызвал брат Бетани. Девушка заинтересовалась юной чародейкой ещё в темнице и только затем узнала о брате. Вспоминая мимолетные эмоции — Морриган это не понравилось… Жадность. Осознание, что объект интереса связан с иным человеком — раздражало. Это открытие выглядело простым и неправильным. Чародейка сдержанно усмехнулась, вспомнив собственный ответ на предложение клятвы верности. Теперь это смотрелось лицемерно, но… Правда в том, что клятва верности смотрелась и тогда и сейчас «поверхностно», недостаточно основательно. Как летние цветы, бесследно исчезающие по осени. Что было не так в Лелиане? Качнув головой, Морриган подобрала наиболее удобные слова — глубина и прозорливость. Непознаваемость мотивов, приводящих ту в движение. Страх, что в ответ та легко прочтет и распознает скрытые тревоги и переживания, обращая это знание в оружие.

Потерев глаза, девушка подвела некоторый итог — при необходимости скоропалительных решений та склонна взвешивать ценность людей низводя тех до уровня вещей, заодно лишаясь заметной части инстинкта самосохранения как опоры. И это неподвластно контролю…

Размышления свелись к одному. Никто не способен вытащить себя из болота за собственные волосы — в качестве подспорья нужна хотя бы палка. Для чародейки такой палкой обязаны стать знания Круга Кинлох об одержимости. И стремление разобраться в проблеме растет не по дням, подгоняемое настигающим страхом. Как и сама проблема.

Внезапно со стороны Алима раздался характерное бурчание пустого живота, бунтующего против собственного хозяина. Обе девушки взглянули на того вопросительно, но только старшая из двух прокомментировала происшествие словами.

— По пути сюда смогли перекусить. Ужель столько времени минуло?

Эльф фыркнул и ответил.

— Черствые лепешки. Жаловаться конечно стыдно, ведь единственному досталось две. Тебе может и вовсе не нужна еда, но как помнишь, до того прошли сутки с момента, когда удалось нормально перекусить. Смешно. Во время перехода от… Кхм. Даже тогда питались лучше.

— И, кто же тому причина?

— Благодаря тебе. Разумеется.

Собеседница кивнула. Перевернувшись на бок и подложив под голову руки, та произнесла.

— В одном прав. Еда бы не помешала. А лучший способ голод переждать — спать.

* * *

— ..ан..

— ..ган!

Морриган резко распахнула глаза, шумно втянув воздух. Рядом на корточках сидел смурной эльф, чуть позади, из-за спины того не менее взволнованно выглядывала