Дар - Зинаида Порох Страница 49

— Ага, утихомирь невежу, — согласился Михалап.

Арония нажала некую точку на шее медведя и тот мирно растянулся, будто уснув.

* * *

И вот они уже в доме, расположившись, как обычно — Арония на диване, а Михалап сидя рядом на ковре. У каждого в руке чашка с горячим чаем. У Михалапа — пара сырников в руке. Надо было силы восстанвливать.

— У тебя есть для меня важные новости? — спросила девушка.

— Ещё какие важные! — кивнул домовой, выглядевший немного комично. На нём висели пыльные ленты от бывшей фуфайки с торчащими всклокоченными космами, а волосы на голове до сих пор стояли дыбом. — Я ить был у старинушки в лесной сторожке. И он много чего мне рассказал про Ратобора, — сказал он и откусил сразу пол сырника.

Часть 4

Клад

Глава 1

Старинушка

Арония, отхлёбывая чай, внимательно слушала домового.

— Ентот Старинушка живёт шибко давно, — начал свой рассказ Михалап. — Его знавали не токмо мой дед Харей да бабка Апраксия, но и их родители, а може ищо и ихи деды.

— Да что ты всё его старинушкой зовёшь, Михалап? Как его по имени зовут? — удивилась Арония.

— А никто и не знает — как по имени-то. А он сам не признаётся. То ли забыл, то ли говорить не хочет. Так и зовут все — Старинушка.

— Так, может, ему и верить нельзя? — недоумевала Арония. — Мало ли что этот ваш Старинушка расскажет! Может у него старческий маразм давно.

— Нет, ты не сумлевайся, Аронеюшка. Он в нашем домовом народе самый почитаемый и мудрый домовик. Только давно уж на покое. Сколько ж ему ещё веков эти домы на себе тащить? Пора и передохнуть. Только не дают. Он говорит — народ измельчал, к домовому почтения нету. Вот и ушёл жить к Лесовику. Теперь все к нему идут, в ту избушку — за советом. И разрешением споров да неурядиц. Старинушка наш Устав Домовый до последней буковки знает. У него этот, как его — муразьм, только насчёт свово прозвания. Ты ему верь, Аронеюшка. Я ить, по сравнению с ним — дитё неразумное.

— И часто ты у него бывал? — полюбопытствовала Арония.

— Дык вот лет восемь назад и был — как Белоглазы хату Акимову продать надумали. Спрашивал у него, чо делать? Уйти мне отселева или дальше эту хату беречь. Он сказал справедливо. Мол — оставаться и никому житья в ней не давать. Пока не сыщутся достойные хозява. Об их потом и заботиться. А не найдутся, то и хате конец. Я всё так и сделал. Пока вы со стар… с Полиной Степановной сюда не пришли.

— Ага. Помним, как ты о нас заботился.

— Дык я проверял! — обиделся Михалап.

— Так, ну, допустим. И что же в этот раз присоветовал Старинушка?

— Не присоветовал он, а сперва совет мы с ним держали, — обиделся домовой.

— О чём?

— О вас, людях. Такие дела у нас да с такими уважаемыми домовыми с наскоку не делаются, — важно пояснил Михалап. — Я его сперва ввёл в курс. И обсказал ему всё про вас, про своих новых жиличек. Он решил, что вы — не шелупонь какая.

Арина хмыкнула:

— А шелупонь это кто?

— Внуки Белоглазы, што про своё казачество забыли да родовое гнездо отдали ни за грош. Пропойцы ещё. Те, кто дом в грязи держат. Да разные есть — без царя в голове и без совести. Вас он одобрил, — солидно заметил Михалап, — хозяйственные, род свой почитаете. Полина с хороводницами ходит, людей радует. Опять же — ты башибузуков помогла поймать. Я ж слышал всё, когда ты говорила со ста… Полиной. И пластунство тебе твой батько передал. Не кажному это на пользу ведь. Шелупони это только во вред. Енто Ратобор — вот он самая што ни на есть шелупонь. Ну, об ём дело впереди, — хлебнул он ещё глоточек.

— Так поскорее уже! — не выдержала Арония.

— Погодь, не торопи. Мы со Старинушкой два самовара чая выпили с плюшками, пока всё это дело обмусолили. А я вот за одну кружку должон успеть тебе всё доложить, — кивнул он на свою чашку. — Я и то стараюся.

Так вот — попросил я у его помощи. Мол, что звестно про Ратобора? Хочу вызнать, чтоб моей жиличке конфуза не было. А то сватает. Чьих Ратобор кровей да чем кормится. Хотя я и сам знаю — башибузук он. Но что моё слово? Олово. А Старинушки — золото. Мало ли — вдруг я чо напутал. У меня память похужей. А тут старинушка такое мне рассказал, что уж и не знаю, как сказать… — почесал домовой всё ещё стоящую дыбом шевелюру. — И как мы с етого дерь… с неприятностей живыми выберемся…

— Да не тяни ты, Михалап! — поторопила его Арония. — Что Старинушка рассказал?

— Что ты погоняешь? Не запрягла ишо! — рассердился домовой. — Слушай сюда!

Родом етот Ратобор не хухры-мухры — из древних тмутараканских князей Игловичей. Токмо в той княжьей семье Ратобор был высевком, пустой половой. Из трёх братьев два — родительска опора, а он — одни беды. Неслух, гулеван и вор. Змалку с дурной компанией водился. А вырос — в ученики к одному злому ведьмаку Смугляку подался. Хотел выучиться золото абы с чего делать да клады искать. Ратобор хотел богатеть и на дурняка. Ведь князья-родители его долю ему не дали — всё равно прогулеванит.

— А что, можно научиться клады искать? — удивилась Арония. — Я думала — их случайно находят.

— Не токмо можно, а этому нужно учиться! — всплеснул руками, чуть не разлив чай, домовой. — Их мало найти, их надоть ищо и взять. И так, чтобы не помереть.

— А ты умеешь?

— Смеёшься? Стал бы я царские рублевики собирать, абы ж клады умел искать! — отмахнулся Михалап. — Рази что с гномами дружбу завести. Но они такие злыдни… Ну, ладно, Аронеюшка, об этом мы потом как-нибудь.

— Да, да, давай про Ратобора!

— Так вот! Выучился он, всё ж, у Смугляка этим премудростям. Хотя, говорят — шибко злой он был, бил своих учеников. Но он стерпел. И с тех пор Ратобор за богател. Хранителям от него покою нету — под корень их изводит. Иных облапошил, многим людям за золото кровь пустил. Это сейчас он — почтенный бизнем… бизмесме… в общем — купец. На чужих капиталах разжился.

— Короче — разбойник. А я-то ему зачем? —