Древнее сокровище - Зинаида Порох Страница 47

— Как это — отдаст? Я же не Арина, которую Калина так любил! — воскликнула девушка.

— Дык, мабуть, ты на неё шибко похожа? — почесал пыльную макушку Михалап. — А если и нет, то Ратобор, небось, полагает, что уж Арининой дочкé Калина не откажет. Так быват — раз уж полюбил кого, то и чадо его признает.

В обчем, такова вот сторья, што рассказали мне Старинушка и Лесовик в дальнем лесу. Как считашь, зря я к им сбегал? Не ближний свет ведь — от домика к домику, от избушки к избушке, — гордо отряхнул он свой стёганный наряд, бывший когда-то фуфайкой.

— Да уж не зря, Михалапушко! — согласилась поникшая Арония. — И что мне теперь делать? Как быть?

22

«А чо тут скажешь хозяюшке? Загнал её ентот подлый княжич Иглович в самый угол. Некуда ей тама деваться…»

Михалап сидел посреди ковра — над расписным жостовским подносом, пригорюнившись — даже чашку на край отставил, булочку надкусанную бросил. Нахохлился, скукожился весь — будто куча старого тряпья. Думу думал. И наконец проговорил:

— Ото ж — чо тут деять? Токо на род твой, Аронеюшка, да на тебя — наследну ведьму, една надёжа. Авось да вывернисся! Но — чего уж тама! Глянем взаправде в глаза! Ты ить слабше ентого клено-мана Игловича! Молода ж ищщо! — вздохнул он. — Он-то вона когда уж в силу взошёл! — почему-то указал он мохнатым перстом вверх, куда-то на потолок. — Почитай, что знатным лиходеем был ишо при Ринской анперьи, при ихом царе, как его там — Франкейце Першем. А ты? Э-эх! — махнул он рукой.

Арония была немного в шоке — как это, Римской? Тогда, если быть точнее, то, выходит, Ратобор ещё раньше жил! Ведь это он при «Франкейце Первом» знатным был, в до того Ратобор был княжичем, потом учеником арапа Смугляка, а после уж сталкладоискателем. Да и потом ещё немало по городам, лесам и горам разным куролесил — Черногорским, Сербским, Польским, Белорусским и прочее. Судя по картинкам-то, возникшим перед её «соколом»… У него этого магического опыта — как воды в море, как песка в пустыне…

«М-да, положеньице у меня — аховое. А я ведь обещала Владиславу, что сама во всем разберусь! А как это сделать — ума не приложу? Ведь у меня в любом ведовстве — хоть белом, хоть чёрном — одни вершки. А тёмный маг Ратобор — ас в этом деле, специалист, короче говоря. Не будем вспоминать, сколько он Хранителей извёл да сколько лихого народа от него по лесам полегло. Что ему какая-то девчонка, недавно получившая доступ к своему дару? У которой он — в добавок, для морального давления на неё, любимую бабулю украл и голову той задурил. А, может, и мне тоже, — вздохнула девушка. — Возможно, мне придётся согласиться на его условия, да не ломаться больше. Не замуж пойти, конечно, а помочь достать Ратобору сундук с материнским добром. Да и дело с концом! Но он же и после не отстанет, а скорее — укокошит меня. Чтобы уж свидетелей произвола с материнским наследством не осталось, как это хотела обстряпать Евдокия сеё даром. Мол, Покон никто не нарушал — докажите! А бабуле-то, которая томится у Ратобора в неволе, за что пропадать? Всё-то он рассчитал, тёмная душонка! Играет смной, как кот с мышью.

Вот только оборотни немного не вписываются в эту мрачную картину.

Например — зачем Ратобор послал их ко мне? Если в плен захватить — чтобы вынудить ему подчиниться, то зачем он написал записку? Да и повели себя оборотни слишком агрессивно, что ли — будто убить меня собирались. А, может, мне это показалось? Медведь Силантий просто сводил со мной счеты за то, что я снова чуть его не пленила, да ремешок соскользнул. Оборотни ведь мстительные — звери они, когда обернутся. Да и Михалап говорил, что Силантий вообще буен не в меру. А Явдоха — когда трепала домового на пыльном чердаке, просто хотела отомстить ему за свой поруганный хвост. И хотела вернуть свой золотой рубль. В общем — одни загадки!»

— Да уж — непонятка на непонятке! — задумчиво протянула Арония, нахватавшись странных слов от домового. — А как ты думаешь, Михалап, сундук, что зарыт в том лесу, дорого стоит? — спросила она. — Чего Ратобор так с ума из-за него сходит? Почему на меня наседает? Зачем бабулю выкрал?

Домовой, который — пока она раздумывала, уже снова потихоньку взялся было за чашку и булку, чуть не поперхнулся.

— Х-кхы-кхы! Да ты чо! — вытаращил он на неё глаза-фонарики. — Не смекаешь, что ль, якав ём силища? Яка прорва денег в том сундуке? Лесовик сказывал, в ём древнющее золото лежит! Ринское! Ему ж цены нету! Аишо тама алмазья разны захоронены и изумрудья! Енто ж не то, что ваши колечки да брусочки копеечны! Енто ж силищща! — повторил он, сжав мохнатый кулак. — Лесовик ить всё видал, когда енто царско амущество ведьмаки закапывали, — ярился он от Аронииной непонятливости. — Сверкальцы тама лежат, проще сказать! Рыжьё древнючее! Ить енто добро ишшо от первых царей и князей воровски взято! Ето ихая колысь казна была! Цельной анперии! — И мечтательно протянул: — Кто знат — може у них с Ариной таки сундуки везде распиханы? Я ж токо с одним Лесовиком свиделся, а вокруг ентих лесов понатыкано — тыщщи немеренны! — вздохнул он. — И Ратобор ить неспроста сюды из Московии припёрси! Мабуть — казна его вовсе отощщала! — предположил он. — Аль коммерсанта на енто мульённое добро знайшов. А то ж не весьма просто! Мало кто ныне таки деньжищи в мошне мает, шоб за столь древне сокровищще сполна сплатить!

«А что — и такое возможно!» — подумала Арония.

Домовой испытующе глянул на девушку, покряхтел ивыдал:

— Ты будь на стрёме! Старинушкаопасаеца, что жить тебе, Аронеюшка, осталося до той поры, як вы с Ратобором всё Аринино добро до кучи сберёте. Особливо берегися, ежели ты его сватанье не примешь. Он же не схочет, небось, царски мульённы с тобой делить! Як то по законам положено. Так што, выходит, лучше б тебе за него аойтить, Аронея! За чорта лихого! — запечалился