Апрельское, или Секрет забытого письма - Елена Андреевна Тюрина Страница 42

— Макс, ты что, снимаешь?! Ма-а-а-акс! Прекрати! Ты же это удалишь?!

— Конечно, удалю, любимая, продолжай, — раздался голос Максима.

— Не продолжу, пока не уберёшь телефон, — Алина капризно надула губки.

После этих слов запись оборвалась.

Лучше не спрашивать себя, зачем я это сделала. Мной руководили порыв, глупость, но точно не здравый смысл. Я стала искать по всем папкам. И нашла ещё. Эротическая фотосессия в красивом нижнем белье. И пара видео их соития. Там Алина то ли уже ничего не замечала, то ли была согласна на съёмку. Зачем он это снимал и уж тем более хранил? Секс у них был какой-то другой. Как в эротических фильмах — всё правильно, выверено, трезво. А со мной Максим иногда совсем терял голову и с трудом себя контролировал.

Я встала из-за стола, вышла на балкон. Внутри стало гадко, в носу закололо. Нет уж, плакать я точно не собираюсь. Не стоило мне лезть, куда не следует. А теперь увиденное уже не развидеть. Как успокоиться и забыть это? Наверняка есть и другие подобные ролики. И если он это хранит, значит, пересматривает, вспоминает. Гордость буквально кричала мне, что не нужно питать иллюзий в отношении мужчины, который бредит бывшей женщиной. Надо себя уважать. Не хочу быть удобным причалом после моря потрясений.

Постояв так немного, я собралась и поехала домой. На душе было так плохо, что я впервые в жизни сделала то, чем никогда не занималась — написала свою историю на анонимном женском форуме. Сразу начали появляться комментарии. Например: «Если это ваш мужчина, никакие бывшие, пусть и голые, не преграда. Это прошлое, вы — настоящее». Или вот ещё: «Заставить его не смотреть и не вспоминать вы не сможете. Но вы можете обозначить рамки дозволенного по отношению к себе». «Своей ревностью к их бывшим мы мужикам самооценку повышаем, — написала какая-то девушка. — Они себя чувствуют мегамачо. И думают, что вы неуверенная в себе истеричка. А такая точно будет проигрывать на фоне супербывшей. Вам это надо?». «Потерять любимого из-за каких-то фоток и видосов... Да он может о них давно забыл!», — заметил один из комментаторов. «Все воспоминания хранить нужно внутри себя, а не в компьютере. У каждого человека есть такая память, которая заставляет сердце сжиматься», — этот комментарий особенно тронул. Ведь я не писала, что жена Максима погибла. А это многое меняло.

Через пару часов позвонил Макс.

— Ты куда пропала? Я приехал, а дома никого, — он, судя по голосу, был растерян и встревожен.

— Вспомнила, что у котов осталось мало еды. Заехала, купила им запас кормов. Они тут совсем затосковали, — я стараюсь говорить естественно, но кажется, это не очень хорошо получалось.

Что-то у него спрашивать, задавать неудобные вопросы, выяснять я не собиралась. И без того было понятно, что просто так подобные фото и видео хранить не станут. Душу себе травить? Воспоминания воскрешать? Значит, он всё ещё её любит. Хотя… я ведь тоже не удаляла видео с Максимом, правда, абсолютно безобидное. И его фото, которые у меня были. Это всего лишь прошлое, которое абсолютно не обязательно вычёркивать из своей жизни.

— Так привози их ко мне, — непринужденно предложил Макс.

— Нет. Никита на выходные приедет. Что я ему скажу? Побуду пока дома, с ними.

В трубке повисла пауза.

— Ты же не против? — решила уточнить я.

— Да нет, — отозвался Максим, но уже без свойственной ему живости в голосе. — Почему я должен быть против? Хочешь остаться дома — оставайся. Только странно как-то, что ты так спонтанно уехала. Даже не предупредила.

— Прости. Я... — сглотнув подступивший к горлу ком, я запнулась. — Я тут с домашними делами разберусь и вернусь.

— Хорошо.

В пятницу съездила за Никитой, и все выходные мы провели вдвоем. Гуляли, сходили в кино и в гости к его крёстному. Сын был очень доволен. Насчёт отца сам решил, что тот в командировке. Я пока не собиралась посвящать Никиту в наши проблемы. Но, конечно, понимала, что рано или поздно это придётся сделать.

Вечером в понедельник приехал Максим. Я как раз жарила оладьи. Открыла ему и побежала на кухню, следить, чтобы не подгорели. Макс прошёл следом, сел и вопросительно посмотрел на меня, суетящуюся у плиты.

— Света, что-то случилось? Ты уехала и не появляешься.

— Да нет, всё нормально, — я ответила, не глядя в его сторону, потому что как раз перекладывала готовые оладьи.

На самом деле мне хотелось летать! Одно лишь его появление сделало меня счастливой. Теперь я не понимала, что на меня нашло. Ведь сама же всегда считала, что обижаться или ревновать к прошлому — это самое глупое, что может быть в отношениях. Я будто в каком-то тумане прожила эти дни без него. И сейчас туман рассеялся. Но Максим всего этого не знал и его серьёзное выражение лица пугало меня.

— Тогда почему ты так внезапно пропала?

— Я же говорила! Вспомнила о делах, вот и уехала.

— Может, я тебя напрягаю чем-то? Ты скажи прямо.

Я повернулась, подошла, мягко погладила его по щеке, склонилась и поцеловала.

— Ты меня напрягаешь только своими расспросами и этим суровым видом. Если я говорю, что всё хорошо, значит всё хорошо. Будешь оладики со сгущёнкой?

Кстати, Макс очень любил сгущёнку и мог есть её в огромных количествах. А если клал в кофе или чай, то непременно полную большую ложку.

— Нет, спасибо, Свет, — сказал Максим. — Я только поел. У матери был, отвозил ей сына.

С Лёшей я была уже немного знакома. Макс однажды вот так же неожиданно, как когда-то явился ко мне с Кириллом, привез Лёшку. И тот был с нами несколько дней. Мальчик оказался очень спокойный, смышлёный и доброжелательный. Не знаю, вызвало ли у него недоумение моё присутствие. Он никак это не показал.

Мне доставляло большое удовольствие наблюдать за Максом в роли отца. Он был каким-то другим, незнакомым. Такого его я совсем не знала. В меру строгий, при этом он часто шутил, но, к моему удивлению, совсем не баловал Лёшу. Наверное, ему нелегко было одному заниматься воспитанием ребёнка. И находить слова, чтобы объяснить, почему рядом нет мамы.

— Поедем ко мне? Или ты хочешь побыть дома? — спросил Максим, прерывая поток моих мыслей.

— Конечно,