Древнее сокровище - Зинаида Порох Страница 32

— У тебя есть свой вариант интереса? — догадалась Арина.

— И очень выгодный! — кивнул Ратобор.

— Изложи, — предложила Арония — а что, интересно же.

Хотя она уже примерно знала расклад: красть и обманывать. И использовать ведовскую силу во благо себе и на горе другим. То, о чём ей говорила мать: большая сила, большое искушение. Или власть, например — та же волшебная сила. Старо, как мир.

— И что значит — светлячки? Не смей так говорить о светлых! — заметила Арония. — Они помогают людям! А что хорошего делаешь ты? Украшаешь свою никчёмную жизнь?

— Светлячки? Это те, кто светят, но не греют, — усмехнулся маг, игнорируя её следующий вопрос. — И не способны раздвинуть тьму. Хотя и пытаются.

Арония хмыкнула:

— Такому тёмному магу доказывать что-либо бесполезно! Стоит ли сотрясать воздух?

Ратобор отпил вина, покрутил в руках фужер и задумчиво проговорил:

— Зачем нам погружаться в извечные вопросы добра и зла? Что есть добро? Не укради? Не убий? Не желай себе ничего сверх того, что не даёт тебе сдохнуть? Роскошь, так сказать, — усмехнулся он. — Зато все власть и богатство имущие легко обходят эти моральные нормы, внушив остальным, что имеют на это полное право. Испокон веков так было: плебсу заповеди и этика, а власть имущим — их полное отсутствие. А твои светлячки, написав свой лживый Покон, кому помогают? Таким как оборотень Евдокия, что обирает беззащитных? А если и помогают, то ставят условия, которые выгодны Совету, Хранителям, Инквизиторам — несть им числа. Разве я не прав? — прищурился он. — А я выбрал непослушание, как и твоя мать — пока не встретила этого… И свой путь — не с теми и не с этими. Мы были сами по себе. Можно сказать — серые, — усмехнулся он. — А что выбрала ты? Светляков? Лживый Покон?

— Не твоё дело! — огрызнулась Арония.

Вот ведь… змей-искуситель! Ведь в чём-то он и прав. Она и сама считает Покон… несовершенным.

— Нет, моё! — возразил Ратобор. — Ты — дочь моей подруги! Когда-то я отошёл в сторону и что в итоге? Она погибла. Я больше не повторю этой ошибки! — заявил он.

— Ах, так ты пришёл, как вор, и спрятался в тени моего дома, чтобы спасти меня?

Она хотела сказать кое-что резкое и про бабулино похищение, но прикусила язычок — пусть сначала расколется. Да и всё равно ведь не ответит.

— Ты обещал раскрыть свои карты, Ратобор! Я жду! — сказала она.

— Мои карты теперь, надеюсь, и твои, дорогая, — заявил тот, не моргнув глазом. — Твой дар огромен. Так стоит ли тратить его на ерунду? Пусть людишки играют в свои игры, а мы — в свои. Выгодные нам, а не этой шушере.

— Шушере? А по конкретней можно? — прищурилась девушка.

— Хорошо — я делаю тебе деловое предложение, — кивнул Ратобор. — И про дело говорю не для красного словца. Имею давно сложившийся бизнес — драгоценности, драгметаллы, древние… редкости. И предметы искусства. Одни люди любят увековечивать проходящую красоту, или уродство, другие — иметь это, — усмехнулся он. — У меня своя сеть ломбардов и ювелирных салонов. Лавок и магазинов, как говорили раньше. Когда-то в долю входила твоя мать. Дело у нас хорошо шло. Она очень сильная ведьма, я — не слабый маг, почему бы не объединиться? Не думай — ничего лишнего, сугубо деловые отношения, — покосившись на потупившуюся девушку, вздохнул он. — Хотя я надеялся. А она всем мужикам вокруг головы кружила — чтобы позлить меня. Характер такой был — огонь!

— Небось, караваны грабили? — наугад ударила Арония. — С драгоценностями, специями, шелками и предметами искусства? Которое увековечивает проходящую красоту.

— А что? И грабили. Сами всё отдавали — жизнь ведь дорого стоит, — пожал плечами маг. — Да мы и не лютовали особо. Владельцев — если они с караваном были, на такой вот остров отправляли — на кокосовую диету, — кивнул он в сторону пальм. — Чем не райская жизнь? При жизни-то? — усмехнулся он. — С погонщиками делились кое-чем. Да они нас почти и не помнили — от страха. Всё потом было шито-крыто — пропал караван в песках или в джунглях затерялся. Или в море канул.

— Благородные разбойники? И мама тоже… грабила? — растерялась девушка, но тут же поняла — всё правда.

Вот почему она ей при встрече про золото и драгоценности толковала. И чем всё закончилось? Слезами в Мире Теней?

— О, да — Арина обожала такие приключения, — кивнул маг. — И доля у неё была небывалая — сорок процентов. Она того стоила.

Арония никак не могла представить их разбойниками с большой дороги — ни мать, ни Ратобора. Или это тот случай, когда внешность обманчива?

— И она была такой…

— Какой? — прищурился Ратобор.

— Алчной.

— Обыкновенной ведьмой была. Деньги любила. Богатство. Славу. Шикарную жизнь. Только это всё просто так не даётся — драться за это надо, лукавить, жёстким быть, — покачал он головой, подливая себе ещё вина. — До бедных нам дела не было — сами себе такую судьбу выбрали. А богатым не давали спуску. Восстанавливали справедливость и равновесие в мире, — спокойно заявил он. — Нечего других обирать.

— И банки брали? — обречённо спросила девушка — дочь не только ведьмы, но и пиратки.

— Нет, банки нас не интересовали. Туда и мы часть своих накоплений помещали — когда это стало удобно. И наши банки никогда не прогорали, — подмигнул он. — Или же мы успевали вывести свой капитал — виденье будущего иногда служит неплохую службу. Мы с Ариной ещё ведь специализировались на кладах. Я и начал с того, что искал клады в те времена, когда о банках ещё и кот не шептал. И дело это непростое — ведь при каждом есть свой хранитель. Всякая нечисть — гномы, лепреконы, злые духи. Так что приходилось слегка и повздорить с ними. Гнал их в шею и хвост. А потом, когда я уяснил, что такой клад — лучше любого сейфа, мы с Ариной научились делать их соратниками. А что — выгодное дело. Им ведь эти цацки ни к чему. Но тут сильный заговор нужен — который нежить к кладу привязывает. Арина это делала мастерски. Так что потом они насмерть воевали с теми, кто на это добро покушался и пытался у них… реквизировать. Разные нехорошие люди — ведьмы, оборотни, чародеи и колдуны. А иной раз и простые люди, имеющие способности эти клады находить. Ну как — насмерть? Нежить ведь бессмертна. Так что сама понимаешь — на чью смерть, —