Данияр. Не буду твоей невестой - Мария Зайцева Страница 32

Меня тащат вдоль по узкому, едва освещенному парой настенных ламп коридору, а потом заталкивают в какую-то комнату. Глухую, как подвал. Без окон.

Воздух тут спертый, будто давно не проветривали. Душный запах тональной пудры, дешёвого парфюма и ещё чего-то… мерзкого, липкого, будто страх, пропитавший стены, забивается мне в нос.

На узком диване — три девушки. Ещё одна у длинного, во весь рост, зеркала, с круглыми лампочками по периметру рамы.

Первая — ярко накрашена, но губы подведены криво. Платье, натянутое на неё, сдвинулось так, что видно бельё. Она жует жвачку, щёлкает ею, и смотрит в пол. Будто в её голове нет ни одной оформленной мысли. Как будто её самой уже давно нет.

Вторая — рыжая, в черном кружевном белье и туфлях на платформе. Волосы уложены волнами, тушь чуть подтекла под глазами. В руках у неё бокал с чем-то, алкоголем, наверное. Увидев меня, она прищуривается и склоняется к третьей, чтобы что-то прошептать её на ухо.

Третья же та, от которой мне становится плохо. Худенькая, совсем молоденькая. На вид лет восемнадцать. Она… будто сломанная. Глаза пустые. Совсем. Смотрит в стену, моргает редко, руки сжаты в кулаки.

Я не могу оторвать взгляд от них. Даже моргнуть не могу, не говоря о том, чтобы попытаться нормально сделать вдох.

У неё с внутренней стороны руки — следы… ожогов? И синяки на бёдрах, плохо замазанные тональником.

Я делаю шаг в сторону, сжимаюсь у стены, обнимаю себя. Мне холодно. И страшно. Так страшно, что подступает тошнота. Я не понимаю, как тут оказалась. Я не хочу быть здесь. Это ошибка. Это был кошмар. Но он стал явью.

И всё это — из-за доверия. Из-за моей глупости!

Я доверилась тому, которого, как я думала, любила. Кого считала настоящим.

А он продал меня.

Предал.

Я начинаю задыхаться. Пальцы дрожат так, что не могу их сжать в кулаки. Губы сами шепчут молитву — тихо, почти беззвучно. Как будто Всевышний всё ещё может услышать. Всё ещё может остановить всё это.

— Карина! — слышу мужской окрик, и откуда-то сбоку открывается дверь.

Четвёртая девушка в комнате, что стояла у окна, развязав тонкий поясок шёлкового пеньюара, уходит в ту дверь. Сначала я слышу её смех. Но какой-то… натянутый. Будто по заказу.

Потом смех стихает. Сначала не слышно ничего, хотя мой слух напряжён так сильно, что, кажется, я слышу ток собственной крови в сосудах.

И тут я снова слышу звуки. Сначала будто команда мужским голосом, которую я не разбираю, а потом женский голос.

Стоны.

Ох…

Я зажмуриваюсь и затыкаю уши ладонями, чтобы не слышать этого. Дрожу так крупно, что челюсть сводит от боли.

Проходит время. Не знаю, сколько. Минут двадцать. Может, тридцать. И эта девушка возвращается.

И не смеётся уже.

Губы сведены, лицо бледное. Она идёт мелкими шагами, дрожит, сжимая полы тоненького халатика судорожно скрюченными пальцами. В угол забивается, сжимается. И вдруг… начинает плакать. Беззвучно. Просто сидит и плачет.

Я впиваюсь ногтями в кожу на предплечьях. Хочу проснуться. Просто проснуться, но понимаю, что это чёртова реальность. Моя реальность.

— Следующая, — звучит из-за двери. — Давай, Руслан, веди сюда ту целку. За ней сейчас приедут, переодеть надо.

И я понимаю, что это — я.

У меня кружится голова. Я не чувствую ног. Я не могу пошевелиться — словно прирастаю к полу. Паника рвёт грудь, но даже звука издать не могу.

— Эй! — рычит тот мужик, что притащил меня в комнату, заглядывая внутрь. — Давай на выход.

Я прижимаюсь к стене. Тело дрожит, как в лихорадке. Я не пойду. Не пойду!

Он заходит внутрь и делает шаг ко мне. Я вскрикиваю, как зверёк, зажимаю рот руками. Он приближается. Ещё шаг.

И вдруг — я слышу дикий шум.

Словно там, наверху, кто-то дверь вышибает! Или уже вышиб!

Мужик, что пытался утащить меня, напрягается и выбегает прочь из комнаты.

Мы с девчонками переглядываемся. И прислушиваемся изо всех сил.

Слышен грохот, крик. Треск стекла. Крики. Топот. Маты.

И голос. Один очень знакомый голос.

Громкий. Хриплый. Звериный.

— МАДИНА-А-А-А!

Я замираю. Не может быть. Нет, не может…

Но это он. Это он.

Это Байматов!

— Данияр! — кричу во все лёгкие внезапно прорвавшимся голосом. — Данияр!

Вскакиваю, бегу к двери, дергаю ее и вижу, как в комнате, среди кромешного ада, Данияр с двумя парнями со своего курса — Маратом и Тимуром — крушат всё, что попадается под руку.

Марат опрокидывает стол, хватает одного из громил за шкирку, бьёт головой об стену. Тимур скидывает камеру, с размаху ударяет ногой в оборудование.

А Байматов… Байматов ищет меня глазами, отталкивая одного из охранников.

— Мадина! Где ты, Мадина?!

Я останавливаюсь, пытаюсь ответить но голос — тихий, как будто сорванный.

И все равно он замечает. Видит меня!

Секунда — и он уже рядом. Обнимает, держит за плечи.

Внимательно осматривает.

И глаза его, темные, жуткие глаза моего кошмара, сейчас полны напряжения, отчаяния и боли.

— Ты цела?! — его голос ломается. — Ты в порядке?! Скажи!

Я не могу ответить. Только киваю. Рыдаю. Прямо в его грудь утыкаюсь.

И ощущаю, как он выдыхает. Длинно, с облегчением. И обнимает меня, так крепко, так сильно!

Так, как мне сейчас нужно!

И, наверно, если бы весь мир в этот момент остановился, я бы не заметила даже.

Но мир не останавливается.

К сожалению.

Трое здоровенных мужиков, с дубинками, выбегают из дальней комнаты. Они бросаются на Данияра. Сразу трое!

Вскрикиваю, и Данияр оборачивается, мгновенно отталкивает меня с линии удара.

И закрывает спиной.

Широченной спиной.

Один из мужиков бьёт, Данияр с легкостью уклоняется. Второй сзади — он успевает ударить локтем. Третий хватает сзади — и теперь Марат успевает броситься на помощь.

Драка — жестокая, яростная, до крови. Бьются, как звери. Кровь летит на стены. Звук сломанных костей, разбитых губ, чавкающий удар о пол.

Я сжимаюсь в углу, трясусь, как в лихорадке. Девушки — кто визжит, кто бежит в сторону выхода. Но вдруг та, что сидела с бокалом, громко кричит:

— Менты!

Глава 27. Расплатиться

— Алханова, на выход.

Открываю глаза, сажусь ровнее на лавке, смотрю на полицейского, стоящего в дверях.

— Алханова? С ушами