Журнал «Если» - «Если», 2008 № 02 Страница 32

Если за дело взялся Мирон, то при его энергии наверняка все питерские астрофизики уже были опрошены с пристрастием. А Немиров, понятно, не только в больницах шуровал, но и морги не обошел вниманием. Зачем же мы едем в Питер, что мы там сможем сделать такого, чего уже не было сделано?

Странная картинка мне представилась вдруг: сходим мы с поезда, а на перроне стоит, прислонившись к столбу, Николай Геннадьевич со своим рюкзаком, смотрит на нас и спрашивает задумчиво: «Это что за остановка, Бологое иль Поповка?»

А если у него отшибло память? Могло случиться? Могло. Запросто.

— Нас в Питере встретит Костя Крымов, — сказала тетя Женя. — Это завлаб по внегалактической астрономии, старый наш знакомый. Мирон ему передал…

— Вот и хорошо, — сказал я. — Пока мы едем, Николай Геннадьевич сам объявится.

— И пусть объяснит, что за секретность, — сказала тетя Женя, и по ее тону легко было понять, что сумеречное беспокойство о муже начинает уступать место столь же сумеречной и неоправданной ревности. Мысль о любовнице, похоже, пришла наконец и ей в голову.

— Раньше, — продолжала она, — он так не поступил бы. Позвонил бы или записку оставил. А после того случая… У него бывают провалы в памяти. Правда… Почему он выключил телефон?

Путный ответ ей в голову не приходил. Она молча водила пальцем по скатерти, рисуя, по-моему, график какой-то сложной функции. Может, это была функция их отношений: по горизонтали ее постоянная любовь к Коле, а по вертикали взлеты и падения, взлеты и падения…

— Если у него возникла идея, — осторожно сказал я, — то к кому в Питере он бы прежде всего обратился? И еще: если раньше, уезжая, он писал записки, то теперь мог оставить сообщение или электронное письмо.

— Я ждала, когда ты об этом спросишь, — сказала тетя Женя. — Все-таки из тебя пока еще плохой сыщик. Ты не просчитываешь все варианты.

— Спасибо, — пробормотал я.

— У нас, — продолжала она, — есть общий ящик для электронной почты. Адрес и пароли знаем только мы с Колей. Я проверяла: там пусто.

— Когда вы проверяли в последний раз?

— Перед тем как мы поехали на вокзал.

В это время Н.Г. давно был в Питере. Действительно, сто раз мог отправить сообщение, если хотел. И если мог.

— А вдруг, — сказал я, — он послал сообщение не на этот адрес, а на какой-то другой?

— Я и об этом думала, — вздохнула тетя Женя. — У меня есть свой адрес, институтский, но там тоже ничего.

— А на собственную почту Николай Геннадьевич мог его отправить?

— Зачем? — удивилась тетя Женя. — Если он хотел что-то сообщить мне, зачем бы он стал писать себе самому?

— Не знаю. По забывчивости.

— Юрик, — печально сказала тетя Женя. — Коля в последнее время сильно сдал, конечно, но не до такой же степени, чтобы посылать себе самому письма, которые должна прочитать я.

— Ну да, — согласился я. — Просто подумал… Может, себе он что-то напоминал. Можно проверить. А вдруг?

— Юрик, — сказала тетя Женя. — Это невозможно. Я не знаю пароль к Колиной почте. А он не знает мой пароль. У каждого человека должно быть личное пространство. Мне никогда в голову не приходило подглядывать, что Коля писал.

Это она хватила, конечно. Уж я-то знал, какой ревнивой становилась тетя Женя, едва ей приходила в голову идея о том, что ее Коленька что-то скрывает. Мне не очень-то верилось, будто она никогда не пыталась посмотреть, что получает Николай Геннадьевич на свою личную почту.

— Жаль, — сказал я. — Там можно было бы найти какие-то указания. Может, все-таки вспомните…

— Нет, — отрезала тетя Женя, и я понял: так оно и есть. «Нет» было сказано с таким сожалением… Она действительно не знала пароля, а если бы знала, то еще вчера и без моего напоминания вскрыла бы все, что возможно, а дома наверняка и вскрыла: хранившиеся в ящиках письма мужа, все его конспекты, просмотрела все бумажки…

Поезд начал сбавлять ход, за окном побежали заводские корпуса вперемежку с жилыми домами, до Питера оставалось полчаса.

Я провел утро с Григорием Ароновичем Новинским — это был коллега Николая Геннадьевича, он тоже много лет занимался внегалактической астрономией, когда-то написал с Черепановым две статьи. Мне повезло, Новинский оказался отличным программистом, и уже на третьей минуте разговора я спросил, есть ли возможность прочитать почту Черепанова.

— В принципе, можно, — почесав подбородок, сказал Новинский. — Обычно пароли бывают не такими уж сложными. Правда, некоторые используют генератор случайных чисел и букв, тогда безнадега…

— По-моему, — сказал я, — тетя Женя… Евгения Алексеевна, кажется, не знает пароль. А если бы и знала, то не сказала.

— Почему? — удивился Новинский. — Если есть шанс выяснить…

— Она считает, что нет такого шанса.

Новинский посмотрел на меня внимательно.

— Вы полагаете, — медленно произнес он, — что Евгения Алексеевна знает или догадывается, куда поехал Николай Геннадьевич?

— Нет, — вздохнул я. — Не все так просто. Конечно, она не знает. Но какие-то предположения у нее есть. И делиться ими она не собирается. Может, она все же прочитала мужнину почту, нашла что-то…

— Любовница? — с видимым равнодушием спросил Новинский.

— Ну что вы! Нет, не думаю.

— Так мы будем пробовать?

— Конечно!

Я не знаю, какие методы он использовал. Видимо, пытался обойти систему почтовой защиты. У хакеров свои приемчики, которыми они не готовы делиться, вот и Новинский придумал глупый предлог, чтобы удалить меня подальше, занять чем-то, пока он будет возиться с кодами. Пришлось мне ехать через весь город в Институт астрономии, отвозить коллеге Новинского какой-то пакет. Коллега, выполняя, скорее всего, наказ Новинского, переданный по телефону, потащил меня обедать в институтскую столовую, где попытался отравить недосоленным борщом, надеясь, видимо, что остаток дня я проведу в приемном покое больницы. Не на такого напал — приходилось мне пробовать гадости покруче. К тому же я чувствовал себя обязанным находиться в хорошей форме, потому что каждые полчаса звонила тетя Женя и справлялась о новостях. И Лиза звонила, ей почему-то казалось, что Питер — действительно бандитская столица России и что здесь на каждом шагу (особенно на Литейном) можно схлопотать по уху или того хуже.

— Приезжайте, почему вы так долго? — сказал Новинский, позвонив часа в три, будто и не он отослал меня с глаз долой. Собственно, я все равно уже ехал обратно. Войдя в кабинет, я обнаружил там и тетю Женю, сидевшую перед монитором. Новинский, развалившийся с книгой в руках в старом кожаном кресле (возможно, в нем сидел когда-то Белопольский, а может, даже сам Отто Струве), сказал, предваряя мои вопросы:

— Не так это оказалось сложно, как я думал вначале. Я сразу позвал Евгению Алексеевну, потому что… Там все отрывочно, записки самому себе, вроде дневника.

Тетя Женя оглянулась, увидела наконец меня и сказала:

— Нет его в Питере. Что ему здесь делать? Зря мы сюда притащились. Коля нам всем головы заморочил. Не приезжал он в Питер. Нет. Нет.

Она так бы и повторяла «нет, нет», если бы я не напомнил:

— Но ведь билет он купил и в самолет сел. Это точно. Паспортный контроль…

— Нет, — еще раз сказала тетя Женя, отодвинулась от экрана и обхватила руками плечи. Нервы у нее были на пределе, и если у нее начнется истерика, то всё, никому с этим не справиться. С истериками тети Жени мог управляться только Николай Геннадьевич, я присутствовал однажды… Не помню, что тогда произошло, точнее, я просто не понял, причина показалась мне достаточно мелкой: кто-то на семинаре прошелся по методике наблюдений… что-то в таком роде. Тетя Женя дотерпела до дома, я тогда зашел… почему же? Нет, тоже не помню, да и неважно — в общем, я там оказался, когда тетя Женя тихо вошла в квартиру, тихо положила на стол сумочку, вроде все было нормально, но Николай Геннадьевич лучше знал свою жену, он к ней подошел, обнял за плечи, и тут началось… Не хочу описывать. И вспоминать не хочу.

Когда тетя Женя тихо отодвинулась от экрана, обхватила плечи… как тогда… я подумал, что она делает это специально, чтобы ее Коля, где бы он в этот момент ни находился…

Глупо, да. Тетя Женя тихонько заплакала, Новинский кивнул мне: вы, мол, посмотрите текст, а с ней я попробую справиться. Ладно, пусть пробует. Я взял стул, сел перед экраном, за моей спиной Григорий Аронович что-то бормотал, а тетя Женя резко и коротко отвечала, но предметами не бросалась. Уже хорошо.

Последнее по времени письмо было трехдневной давности.

Разумеется, это проверяемо. Более того, существует единственный способ проверки недостаточно аргументированных гипотез. Вопрос о достаточной или недостаточной аргументации является в данном случае ключевым, но критерии выбора нужно разработать отдельно. Один из критериев: аргументация достаточна, если из представленных аргументов возможно конструирование эксперимента или наблюдения…