Жезл времён. Рассказ эльфа - 1ex0 Страница 28

что скрываться в лесах Мордалали лучше, нежели ходить по городам, где обитают соглядатаи алмазаилы. Но, оказывается, скверна похоти проникла и сюда. Более того, она проникла сюда ещё раньше, чем в города. Скитаясь по тёмным чащобам, я, конечно же, ожидал повстречаться там с арлисами. Но лучше бы этого не случилось, потому что первые же обитательницы лесов, которых я заметил, были заняты этим самым делом. Они совершенно не обращали на меня никакого внимания, как будто бы находясь в другом мире. Я, прося у моей владычицы дать мне сил, устремился прочь из этого места. Но не успел я удалиться от одних блудниц, как настиг других. И так, куда бы я ни подался, везде встречал только лишь эти совокупляющиеся тела. Разум вновь стал бороться с сердцем. Тьма, которую взрастил я, никуда не делась, но почему-то она не могла сделать меня, как прежде, бесчувственным чёрным эльфом. Точнее, нет. Не «почему-то», ведь я всё ещё ощущал частицу саткарских чар, этот тлеющий уголёк похоти, который разгорался, стоит мне только подумать о разврате.

Сколько я так бегал по тёмным лесам Далармиэлии, трудно было сказать, ведь ни лучи Мордалали, ни серебро Теоссира не проникают сквозь густые кроны деревьев, чтобы подсказать мне, какое время суток сейчас. Но, наверное, очень долго. Потому что я уже так сильно насмотрелся на разврат, что перестал сопротивляться этому гнусному желанию. Встретив очередных арлис, я воздвигся над ними и стал просто бездумно смотреть. Всё моё нутро полыхало, моя плоть содрогалась от удовольствия. Наверное, эти две развратницы почуяли рядом с собой меня и оторвались друг от друга. Они поднялись с земли. Не нужно было слов. Власть алмазаилы соединила наши разумы и чувства, так что мы понимали друг друга.

Дни пролетали незаметно. Мы пребывали в этой мерзости безостановочно. Но постепенно я стал ощущать, как желание проходит, как огонь нечестивой страсти начинает медленно, очень медленно угасать, пока он не иссяк настолько, что мы всё-таки нашли в себе силы остановиться. Власть саткарки ещё жила в нас, однако теперь, когда мы пришли в себе, она больше не могла иметь над нами такую силу. Точнее, надо мной. Потому что две арлисы, то и дело норовили возобновить интимную близость, но всякий раз отстранялись, пытаясь перебороть остатки своих ничтожных желаний. Спустя какое-то время наша тягу друг ко другу прошла совсем, и мы окончательно пробудились от этого кошмара. Пожар в наших сердцах погас, и не осталось даже того уголька, который пребывал внутри. Мы поднялись с земли. Алрисы принялись плакать. А ко мне вернулась тьма, так что с одной стороны я понимал, что их нужно пожалеть, что их нужно заверить в том, что всё это было лишь гнусным мороком. Но теперь, когда я вновь стал чёрным эльфом, лучше мне к ним не прикасаться. Они сами справятся лучше меня. Оставив рыдающих девушек, я решил посмотреть, что произошло, почему всё остановилось. Убедившись, что жезл времён остался неповреждённым, я направился вперёд.

Выбравшись из лесов Мордалали, я осознал, что сейчас был день, однако над миром нависала непроглядная тьма, та самая тьма, из будущего. Разум кольнула мысль, что я опоздал. Это уже свершилось. А я… А я проиграл. Далармиэль послала меня разобраться с этой проблемой, но я не справился и даже сам в какой-то мере стал проблемой. Но погребённые на дне моей души чувства не могли возыметь надо мной власть. А потому я не стал уничтожать себя каскадом самобичеваний. Разум вёл меня к дому Сердаваэля, чтобы посмотреть, как именно это произошло там, хотя, конечно, я помнил, какую картину увижу. Но мне нужно было это увидеть, нужно было поразмышлять об этом.

Будущее, которое хотел я исправить, наступило, а потому Далармиэлия снова превратилась в город-призрак, где нет ни одной живой души, а только лишь брошенные дома, в которых обитают безобидные тени. И как же печально было осознавать, что в этом повинен я сам. Нужно было всё-таки вернуться сразу же, как только я бежал. Уверен, они бы не ожидали моего столь быстрого возвращения, а потому Сердаваэль не успел бы среагировать на моё появление, когда в моих руках уже покоился мощный эсталиал. Я бы низринул всю эту мощь на алмазаилу – и всё, дело с концом. Но нет, мне обязательно нужно было всё испортить своей нерешительностью. Я направился дальше, ощущая присутствие саткара в этом мире. Однако ж, где именно тирф сейчас находился, я не знал.

Да, так оно и было – трупы сношающихся эльфиек и эльфов как в первом, так и во втором помещении. На месте Сердаваэля была Алавиэль. Наверное, она была одержима саткаркой, и тот самый кинжал, который сразил её, убил и развратную тварь внутри неё. И да, применение эсталиала не показывало наличие живых вокруг. Все они были мёртвыми эльфами. Я молча стоял и смотрел на всё это, призвав соланлия. У ног бывшей одержимой под столом сидела Ийая. А теперь это лишь груды безжизненных тел. Когда я рассеял чары, и мой источник света исчез, сам свет никуда не подевался. Я не сразу понял, что это, а потому вышел из дома нашего представителя. А, когда увидел на юге зарево, проплывающее над тем местом, понял, что это был тирф. Но что он там забыл? Когда свет иссяк, тут же из-под небес показалось бледное светило Теоссира. И тогда-то меня осенило: там же Фаламасфаль! А кто в последнее время приходил через врата нашего мира в этот погрязший в сумраке мир? Только лишь я. Мне сложно было в это поверить. Я не задумывался над тем, как действует жезл времён. Но то, что сейчас в Мордалали было два Леармиэля, очень удивительно. Я просто не мог удержаться от того, чтобы не взглянуть на себя.

Я решил не пользоваться никакими чарами, чтобы не привлечь внимания себя из прошлого. А потому бежал так быстро, как мог. Но Далармиэлия была большим городом. И на то, чтобы оказаться на Далармиланэ, ушло достаточно много времени. Я сошёл с самой дороги и углубился в редколесье, двигаясь себе навстречу. Арлисы проживали также и тут, но сейчас их не было в этих местах, наверное, потому что они удалились в более глубокие части нашего мира, чтобы залечивать свои душевные раны. Тем более близ наших городов им больше делать нечего. Живых далров тут не осталось, чтобы выбирать себе мужей. И я тоже сделался непригодным для того, чтобы заводить семью. Тьма за