Развод. Высекая из сердца - Анастасия Дмитриевна Петрова Страница 23

Демонстративно кладу руку на стол, кручу обручальным кольцом, чтобы видно было. Она замечает этот жест, опускает голову, но и от Берестова не скрывается мое показательное выступление.

Он хмурится.

— Грубо, Марат, — качает головой: — Никто тебя не просит трахать девчонку. Просто пообщайся.

— Мне зачем это? — раздражает.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Потому что я тебя прошу, — наотмашь бьет словами: — Кариночка, иди сюда, душа моя. Я тебя с прекрасным человеком познакомлю.

Она тут же вскакивает, поправляя свою джинсовую мини-юбку и уже через секунду садится рядом со мной. Притягивает наманикюренную ручку, улыбается, глазки строит.

С другой стороны в ухо дышит Леня, подталкивая меня. Быстро пожимаю руку девушки и хватаюсь за стопку, чтобы спрятаться на секунду.

— Марат, а чем вы занимаетесь? — не думаю, что ей на самом деле интересно.

Женщины часто проявляют ложный интерес, чтобы подсадить на крючок.

— Ну ладно, вы общайтесь, а я пойду покурю с мужиками.

Берестов уходит. Мы остаемся с Кариной на веранде вдвоем. Она без устали болтает, задает кучу вопросов, а я односложно отвечаю, делая паузы на алкоголь.

Ну как тут не напиться? Тоска и утопия.

— Марат, вы очень интересный мужчина.

— Карин, послушай, — отодвигаюсь подальше: — Я женат. Жену люблю больше жизни. И даже не знаю, что должно произойти, чтобы я променял ее на кого–то. Так что не обижайся, хорошо? Но я не заинтересован во всем этом.

— А что делать, если я влюбилась? — она кладет руку на мое плечо и ведет ей вниз.

— За час?

— Да, с первого взгляда.

— Встретишь еще классного мужика, который тоже тебя полюбит. А я пас, сорри.

Понимаю, что дело пахнет жареным, когда ее рука стремительно движется к ширинке. Вскакиваю, быстро удаляясь подальше.

Трясет всего, бесит все это. Берестов ловит меня у ворот, когда я уже вызываю такси.

— Зачем Кариночку обидел? — злой как черт: — Марат, разве я мало тебе помогаю?

— Мы так не договаривались, я спать с вашей племянницей не буду. Я Дарину не предам.

— Ну я изменяю Люде и ничего, живет она лучше других, в золоте и бриллиантах.

Вспоминаю грустные глаза его жены, понимаю, что нет. Такую судьбу для Дари я не хочу. Не прощу себя.

— Лень, — ожидание такси двадцать минут: — Не могу. Я благодарен за все, что ты сделал для меня. Но другая женщина мне не нужна. Ни при каком раскладе.

— Щенок! — Берестов психует, но решает не продолжать спор.

Толкает меня и уходит, еле передвигая ногами. Понимаю, что он изрядно пьян. Но пора заканчивать нам сотрудничество…

Это переходит все рамки, а я уже встал на ноги и могу продолжить один. Без помощи.

— Марат, — девушка появляется внезапно, как черт из табакерки выпрыгивает: — Дядя вам как-то навредил? Мне так жаль.

Что неясного я ей сказал?

— Все ок.

Где это чертово такси…

— Я буду ждать тебя, — она резко делает шаг в мою сторону: — Я не отступлю. Ты мне… нужен.

Я даже не понимаю, что происходит. Она целует меня, это длится секунду, но я успеваю оттолкнуть ее.

— Не делай так больше. Иначе тебе не понравится, каким грубым я могу быть! — меня разрывает от ярости на части.

— Буду делать, — она хихикает, словно умалишенная: — И ты будешь. Иначе вот такое твоей жене покажу, — демонстрирует экран айфона, а там четко наш поцелуй.

Этой… хватило секунды, чтобы склепать компромат.

Глава 23

Все еще мусолю его слова в своей голове. Так и не выходит из головы, ежесекундно проговаривается, что он готов воспитывать сам, исключив меня.

Да, противоречиво, потому что я не могу сейчас поступиться работой. Но и с другой стороны, чувствую себя каким-то извергом, а не матерью.

И это, к слову, поганое чувство, потому что я отнюдь не такая. Я не похожа на своих родителей, которые бросили меня, еще даже не разглядев.

Я просто так не смогу.

Тру лицо, пытаясь выкинуть ворох мыслей хотя бы на какой-то небольшой промежуток времени. Да, оно неумолимо течет, и надо уже что-то думать, иначе будет поздно, но…

— Мам, — слышу, как Арина зовет из своей комнаты и тут же отбрасываю планшет с выбором тканей.

— Да, звездочка. — вхожу в комнату, замечая, что она сидит за столом, разложив перед собой учебники.

— Можно я не пойду завтра в школу? — на лице такая мука, что сердце кровью обливается.

Сажусь на ее кровать, подтаскивая кресло на колесиках к себе, и смотрю в глаза дочери.

— Почему ты не хочешь? — стараюсь звучать мягче, чтобы она понимала, что я ее друг.

Не враг, который будет насильно заставлять. В рамках разумного, и опять же это разумное, исходя из того, что мы воспринимаем за свои рамки.

— Ну…нога, — она смотрит на гипс, и я прямо чувствую, как от нее исходит разочарование в себе.

— Малыш, — поднимаю подбородок, пытаясь вселить в нее уверенность: — Ты боишься, что над тобой будут смеяться?

Она поджимает губы и уже готова всхлипывать.

Господи, как же сейчас не хватает Марата. Он всегда вселял в нее уверенность, что лучше нее никого на этом свете нет. Своей отцовской любовью затмевал страхи девочки.

— Пальцем показывать будут…

— И что?! — тут же беру ее за обе щеки: — А ты покажи им шпагат с этим гипсом и утри нос, пусть попробуют сделать то же самое.

Ариша улыбается, понимая, что я пытаюсь разбавить обстановку.

— На самом деле, дочь, ты можешь не идти. — серьезным взглядом даю понять: — Это твой выбор сейчас прятаться и бояться пересудов, но… никто в этом мире не имеет права тебя обижать, а если они все же решатся это сделать, ответь им.

Она смотрит с улыбкой.

— Как папа учил? — смеюсь вместе с ней, кивая.

Марат однажды пытался объяснить ей. Когда ей было, по-моему, шесть, что если ее толкнули на детской площадке, и не извинились, не приняли во внимание ее слова о том, что