Семь желаний Ани - Ольга Лукас Страница 23

Ставьте лайк, кто ходил в садик. Репост, кто любил сосиски с пюре».

Немного странно, что об Ане говорится как о «моей сестре», но, наверное, зрители считают, что Аню за столом снимает её настоящая сестра, у которой есть личная студия и профессиональная видеокамера. Да, наверное, так лучше. Выглядит как прямо настоящий репортаж на канале выживальщиков: «Сегодня наш герой прыгнет в пасть крокодила и уцелеет!» Круто, он герой, его уже так назвали. А если он сам скажет: «Сегодня я прыгну в пасть крокодила!» — такие, как Анин дедушка, скажут: «Ну и дурак!»

Просмотров и лайков уйма, комментарии Аня читать не стала: все знают, что их пишут неудачники, для которых чужая популярность — личное оскорбление. А попробовали бы сами есть под запись.

Аня подумала, что в этом нет ничего сложного или страшного. Просто в человека вмещается ограниченное количество еды, в такого человека, как Аня, — в особенности. Значит, надо сниматься каждый день. Видео профессионально сделаны, это вам не запись на телефон. Значит, съёмки проходят в специальной студии. Круто как! Да это прямо настоящая работа, как у взрослых! Каждый день есть, чтобы порадовать людей.

На светофоре слева посигналили — Аня оторвалась — увидела человека, который изображал, как будто ложкой ест что-то из сложенной лодочкой ладони. И поднял большой палец вверх — лайк!

Хорошо быть знаменитой!

Машина остановилась на парковке бизнес-центра, и Аня с мамой вошли внутрь. Ага, понятно, ролики снимает мамино рекламное агентство. Лифт собирался трогаться, когда в него вбежал уже знакомый яблочный зануда. Он только ещё ехал на работу, но это не помешало ему прицепиться с разговором к Аниной маме: «Давайте, да, давайте, ваша знаменитость в одном из эфиров будет пить новый прекрасный яблочный сок. Как будут рады наши рекламодатели!»

— Аня, ты будешь рада пить яблочный сок? — спросила мама.

— А сок будет этому рад? — не зная, что ответить, брякнула в ответ Аня.

Мама засмеялась, яблочный зануда отвернулся к двери и первым выбежал из лифта.

На этот раз в общем кабинете задерживаться не стали: повесили верхнюю одежду и отправились в узкую гримёрную. Здесь мама оставила Аню на попечение уже знакомой Иры, а сама пошла к себе, чтобы успеть завершить какое-то дело. К началу съёмки будет на месте.

Для видеоролика Аню гримировали гораздо дольше, чем для модной фотосессии. Закончив с лицом, Ира взялась за руки: натирала их кремом, подпиливала и без того идеально миндалевидные ногти, отстригала одной ей видимые кусочки кутикулы.

— Ты пойми, на крупном плане все огрехи видны, — объяснила она, когда Аня спросила, к чему столько усилий. — И не забудь на следующей неделе записаться на отбеливание зубов. Уже пора.

Доведя Анин образ до совершенства, Ира отвела её в комнату, где в прошлый раз проходила фотосессия. Аня помнила, что это ещё и переговорная. Теперь тут и видео снимают.

Знакомая ширма, за которой Аня в прошлый раз переодевалась, была на месте. В противоположном углу стоял стол, накрытый белой скатертью.

Главный художник в водолазке и с причёской как у солистов группы «Битлз» ходил вокруг стола и печально настраивал свет.

— У тебя нет ощущения нереальности всего этого? — спросил он и наклонил фонарь так, чтобы он освещал Аню за столом.

«Он что, догадался?» — испугалась Аня. Видно, она выдала себя чем-то, сейчас он всем расскажет, что она — самозванка, а вовсе не та девочка, которая прославила канал «Моя сестра ест».

Главный художник настроил свет и перешёл к камерам.

— Я чувствую себя человеком другой эпохи, — продолжал он, — как попаданец. Есть такое направление в фэнтези. Живёт человек в наше время, а потом внезапно попадает в Средневековье или ко двору французского короля.

— Как «Янки при дворе короля Артура»? — уточнила Аня. Слово «попаданец» звучало как фамилия персонажа. Василий Попаданец.

— Да, что-то такое. Он попал из своего Коннектикута в прошлое, в миф об Артуре. А я как будто из шестидесятых попаданец в будущее. В смысле, в нашу современность. Понимаешь? Нет, наверное. Извини, зря я этот разговор затеял.

— Ничего, — ответила Аня. Ей показалось, что немножко она понимает этого человека.

«Я — попаданец в свою собственную жизнь, — подумала Аня. — Только попаданец откуда? Из своей же собственной жизни».

Пришла, вернее примчалась мама, и сразу всё ускорилось.

— Рейтинги перестали расти, — угрожающе сказала она, как будто в этом виноваты Аня и главный художник: плохо поливали и недостаточно вскапывали грядку с рейтингами.

И тут открылось, почему утром бабушка «дулась из-за хурмы». Вовсе не мама съела хурму, предназначенную для всех. Это Ане сегодня, в целях повышения рейтинга, придётся есть самый ненавистный на свете продукт.

— Несите тазик, меня стошнит! — сообщила она. — Придётся переименовывать канал в «Мою сестру тошнит».

— В молодости я был дружен с одним панком… — оживился главный художник.

— Никаких тазиков! Никаких панков! — прогремела мама. — Сегодня делаем два ролика, завтра у Ани выходной. Сначала — хурма для рейтинга. Потом перерыв, если потребуется. И вторым номером наш постоянный сладкий спонсор. У них новые медово-сливочные пирожные, только что прислали. Расправляешься с хурмой и принимаешься за пирожные. Можешь съесть хоть всю коробку.

Коробка пирожных — это хорошо. Хотя Аня ещё не успела проголодаться. Но хурма… Мама поставила на столик тарелку с тремя крупными плодами.

— А можно пирожные сначала? — спросила Аня.

— Нет! Пирожные — это награда. Давай, соберись. Вспомни успех томатного супа! Тебя стошнило от него в три года. А потом ты попробовала его в эфире, и оказалось, что теперь можешь есть!

— Хурма — это не томатный суп.

— Правильно. Сегодня нужно, чтобы есть тебе было предельно противно.

— Кому нужно?

— Рейтингу.

Кто он такой, этот Рейтинг? Самая главная знаменитость? Сегодня в вечернем эфире — Василий Попаданец и Артур Рейтинг. Вот и ели бы хурму вдвоём.

От хурмы спасения не было. Даже главный художник сдался и встал за камеру, которая будет снимать крупный план. Мама прикрепила к Аниной футболке микрофон на петельке, чтобы зрители слышали, как она чавкает. И встала ко второй камере, с общим планом.

— А если под хурму загримировать яблоко? — ухватилась Аня за последний шанс. — Или сказать, что я не люблю яблоки? Мы сказать-то можем? А я сделаю вид, что мне противно.