Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити Страница 22

скатываются по лицу крупными градинами и падают в чай. Черный чай со вкусом слез разочарованной женщины «за тридцать». Интересно, если в ресторанах сделать напиток с таким названием, он будет популярен?

Тимур спрыгивает со стула, обходит остров и останавливается вплотную. Поднимаю на него лицо.

— Ты антисексуальна, когда плачешь.

— Это твоя голая правда?

— Да.

Почему-то признание вызывает во мне смех. И эта голая правда имеет действие: я вытираю щеки.

— Когда сегодня ты поцеловал меня в шею, я испытала сексуальное возбуждение.

Это был первый раз в моей жизни, когда я испытала сексуальное возбуждение к кому-то помимо своего мужа.

Знаю: я говорю неподобающие вещи для взрослой замужней женщины. Но мне наплевать. Наверное, я дошла до той степени отчаяния, когда реально наплевать на все.

— Твоя голая правда, — тороплю Тимура.

— У меня стоит на тебя член.

Он выпаливает это, ни секунды не задумываясь. Его признание пронизывает меня с головы до ног. Я замираю на миг. Несколько раз моргаю. А затем машинально опускаю глаза на ширинку и реально вижу выпирающий под джинсами член.

Эрекция Тимура в совокупности с его голой правдой провоцируют ответную реакцию моего тела. Дыхание сбивается, между ног заныло, а под кашемировым свитером напряглись соски.

Мне вдруг становится страшно. Страшно от того, как мое тело отреагировало на Тимура. Второй раз за этот вечер.

— Жду твою голую правду, — пацан склоняется ко мне ниже. Его дыхание колышет волосы на макушке. Поднимаю на айтишника лицо. Сердце затарахтело, в ушах зашумело.

Моя очередь говорить голую правду. И я говорю:

— Я хочу заняться с тобой сексом прямо сейчас.

Глава 21. Белое пальто

Когда я произносила свою голую правду, я не думала, что Тимур отреагирует на нее так быстро. Я полагала, наша игра продолжится. Но вместо того, чтобы сказать признание в ответ, Тимур накрывает мои губы своими. Это настолько неожиданно, что я каменею. Тимур обхватывает мое лицо руками, усиливает поцелуй, скользит своим языком по моему. Я не могу шелохнуться. Ни ответить на его поцелуй, ни оттолкнуть.

Его губы мягкие, несмотря на то, что очень настойчивые. И у Тимура есть свой вкус. Совсем не такой, как у Давида. Это странно — целоваться с кем-то, кроме мужа. Я прислушиваюсь к своим ощущениям, но совсем не могу понять их. С одной стороны, я желаю Тимура. А с другой, я нервничаю и боюсь. Из-за этого не могу насладиться происходящим. Но решаю дать Тимуру и себе шанс.

Я соскальзываю с барного стула на ноги. Айтишник вжимает меня в кухонный остров, почти ложится сверху. Ощущать на себе его тело — приятно, и я постепенно начинаю отвечать на поцелуй. Сначала вяло и несмело, затем активнее. Я кладу ладони Тимуру на плечи, слегка поглаживаю.

Если отбросить нервозность, страх и бесконечно пульсирующую в висках мысль: «Господи Боже мой, что я творю, я же мать», то мне нравится. Это голая правда для самой себя. Мне нравится, как Тимур целует меня. Пацан определенно умеет это делать. Должно быть, у него большой опыт с большим количеством девушек. Я даже начинаю комплексовать. Я-то кроме Давида никогда ни с кем не целовалась.

Тимур просовывает одну ладонь под мой кашемировый свитер. На миг я снова натягиваюсь струной. Он слегка щекочет пальцами кожу на животе, отчего она покрывается мурашками. Они бегут вверх и полностью покрывают грудь, заставляя соски заостриться сильнее. Поглаживающими движениями Тимур медленно пробирается наверх. Я сильнее хватаюсь за его плечи.

В груди трепещет волнение. Может, глупо так волноваться в тридцать четыре года, но я правда ощущаю себя так, словно второй раз девственности лишаюсь. Ладонь Тимура накрывает полушарие моей правой груди. Он постанывает мне в рот и трётся о меня эрекцией. Большим пальцем обводит твердый заостренный сосок. Томление внизу живота становится сильнее. Это правда происходит со мной? Я не верю. Сейчас в моей голове такой сумбур, что не получается связно мыслить. Но самое главное я понимаю — я поступаю плохо и неправильно. Приличные женщины в белом пальто не ведут себя так даже после измены мужа. Они с достоинством выдерживают известие об измене, с гордо поднятой головой подают на развод, выжидают после него какой-то положенный обществом и приличиями срок и только после этого подпускают к себе нового мужчину. Приличные женщины в белом пальто не отвечают на флирт молоденького мальчика, не играют с ним в голую правду и не позволяют ему трахать языком свой рот. А это именно то, что в данный момент делаю я.

Так почему я не останавливаюсь? Почему не отталкиваю от себя Тимура? Где мое белое пальто?

Мы целуемся, наверное, несколько минут. Губы горят. Тимур мнёт мою грудь уже обеими руками. Не передать словами, какой микс чувств я ощущаю. Это и никуда не ушедшая боль от измены мужа. Я все еще каждой клеткой тела ощущаю предательство Давида. Это не просто разовая измена по пьяни. Это именно предательство. Давид, который клялся мне в вечной любви и верности, предал меня, нашу любовь, нашу семью и семнадцать лет нашей жизни. Я не могу вытравить из себя эту боль. Я ощущаю ее даже в данную секунду, когда целуюсь с Тимуром и позволяю ему себя трогать. Помимо боли я ощущаю азарт, предвкушение, желание и отчаяние. Наверное, только женщина в отчаянии может позволить какому-то сопляку такое с собой делать.

Тимур отрывает меня от кухонного острова и куда-то ведет, не разрывая губ. Я машинально следую за ним, хотя мне лучше бы вырваться из его рук и убежать, пока не совершила глупость, о которой потом буду жалеть. Или не буду?

Мы оказываемся в комнате. Я понимаю это по темноте помещения, прохладе воздуха и закрывшейся за нами двери. Ее хлопок словно отрезал меня от всего. И только в этот момент мы впервые разрываем поцелуй. Я жадно глотаю кислород и гляжу в блестящие глаза Тимура.

— Ты крышесносная, — шепчет.

— Это твоя голая правда?

— Да. Теперь твоя очередь.

— Ты хорошо целуешься.

Сейчас отличный момент для того, чтобы выпутаться из рук Тимура и уйти. Кажется, он даже дает мне для этого время. Просто смотрит на меня, будто выжидает. Но я не двигаюсь с места. Ноги налились свинцом и приросли к полу, хотя в висках все еще