Предатель. Больше не твоя - Аелла Мэл Страница 19

— Как скажешь, — пожимает он плечами, отворачиваясь к дому. — Тогда зайдёшь?

— Нет. Этот дом больше не мой, — отвечаю, отходя от машины и дома. — Я вызову такси.

— Это уже перебор, Ди, — его голос звучит раздражённо. — Я привёз тебя сюда, я же и отвезу. Садись в машину.

— Я…

— Ты ведёшь себя как ребёнок! Садись в машину!

Несколько секунд сверлю его взглядом, проклиная про себя всеми известными словами. Наконец, с тяжёлым вздохом уступаю и сажусь в машину.

Всю дорогу до моего дома едем в полном молчании. Эмиль хмуро смотрит вперёд, машинально потирая уголок губ большим пальцем правой руки. Я знаю этот жест — он всегда так делает, когда глубоко погружается в мысли, когда волнуется или переживает.

Глава 19

Мне не нужно говорить свой адрес — он его прекрасно знает. Когда машина останавливается у подъезда, я отстёгиваю ремень и выхожу, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Прощай, — бросаю я, не оборачиваясь.

— Завтра в три, Ди, — его твёрдый голос заставляет меня замереть.

— Я думала, мы всё выяснили! — оборачиваюсь я, не веря своим ушам.

— Нет, Ди. И пока мы не поймём друг друга, это не закончится! У тебя есть время до завтра. Если в три я не увижу тебя в аэропорту, я приеду к бабушке. Ты не хочешь слушать — значит, послушает баба Маша. В три! — повторяет он непреклонно.

Резко нажав на газ, Эмиль уезжает, оставляя меня в полном изумлении и ярости. Я стою как вкопанная, глядя вслед его машине.

Думала, что он наконец-то оставит меня в покое, но нет — он всё ещё настаивает на поездке в Дагестан! Как я объясню это бабушке? Как⁈

Прикусив мизинец — привычка, от которой Эмиль всегда сходил с ума, целовал в такие моменты — я поднимаюсь к квартире. Последний месяц я изо всех сил старалась избегать этого жеста, зная, как он действует на него. Но сейчас мне нужно собраться с мыслями, и эта привычка помогает сосредоточиться.

Бабушка сидит у телевизора и увлечённо вяжет, погружённая в свой мир. Несколько минут я молча наблюдаю за ней, любуясь её умиротворённым лицом. В такие моменты она выглядит настолько безмятежной, что мне становится страшно нарушить её покой.

— Ну долго ты будешь стоять и оттуда смотреть на меня? — неожиданно посмеивается она, хотя даже не обернулась.

— А что? Мне запрещено смотреть на тебя? — прищуриваюсь я и подхожу ближе, опускаясь на корточки перед ней.

Она несколько секунд изучает моё лицо, а затем откладывает спицы в сторону.

— Что случилось? — спрашивает прямо.

— Ничего, — стараюсь улыбнуться как можно беспечнее.

— Ди, девочка моя, лучше скажи сразу, пока я не начала придумывать себе всякие ужасы, — настаивает бабушка.

— Ба, — беру её морщинистые руки в свои, глажу большим пальцем и нежно целую. — Ты сильно расстроишься, если я уеду на несколько дней?

— Куда? — её голос мгновенно становится взволнованным, она крепче сжимает мои руки.

— Командировка небольшая, незапланированная, — стараюсь сохранить улыбку на лице.

— Ди? Что за командировка? Зачем? Почему именно ты?

— Ба, ты забыла, что я теперь помощница начальника? А это другие обязанности, другие дела, поездки…

— Он сам не может поехать? Или другого человека взять? — не унимается она.

— Я в курсе всех его дел, и как помощница обязана присутствовать на деловых встречах. Я уеду всего на несколько дней и обязательно вернусь, — заверяю её, стараясь говорить уверенно.

— А… Но… — бабушка растерянно оглядывается, будто за моей спиной видит что-то страшное. Её лицо бледнеет, морщинки тревоги залегают вокруг глаз.

«Господи, Эмиль! Как же я ненавижу тебя!» — проносится в мыслях.

— Ба, со мной ничего не случится! — я касаюсь её тёплой щеки. — Я понимаю, о чём ты подумала, о чём сейчас переживаешь, но это в прошлом. Твоя Ди больше никогда не совершит такой ошибки. Я вернусь точно такой же, как сейчас. Мой начальник… Мы просто полетим с ним по делам. Это необходимо для развития нашей компании. Я буду звонить каждый день и рассказывать, как прошёл мой день. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я уже буду дома.

— Не хочу тебя отпускать, — бабушка грустно вздыхает. — Мне кажется, что и сейчас ты вернёшься сама не своя. Тебя снова обидят, а меня даже рядом не будет, чтобы поддержать.

— Ты всегда рядом, — я прижимаюсь губами к её руке. — В моём сердце. И я точно знаю, что ты всегда поймёшь и поддержишь меня.

— Как бы я ни хотела всегда держать тебя рядом, не получится. Езжай в свою командировку, — наконец соглашается она.

— Ты лучшая бабуля на свете! — шепчу, пряча лицо на её коленях, вдыхая родной запах.

Мне стыдно смотреть ей в глаза. Я солгала. Обманула самого дорогого человека. Но по-другому никак! Я вынуждена подчиниться Эмилю, если хочу защитить бабушку от правды. От его правды, от его объяснений, от всего того, что может ранить её нежную душу.

На следующий день, ровно в три я стою в аэропорту. Эмиль с довольным выражением лица одобрительно кивает и берёт мои вещи.

— Я полечу с тобой. Но это будет последняя поездка, которую я совершаю в этот город. По истечении пары дней мы разведёмся, и я улечу.

— Никакого развода не будет! — настаивает он.

— Будет, Эмиль, будет. Мы разведёмся и больше никогда не увидимся, — твёрдо отвечаю я.

— Посмотрим, — холодно сверкает взглядом.

Пусть думает что хочет, но в этот раз всё будет по-моему. Я лечу, чтобы взглянуть в глаза его матери, в глаза его старшего брата. Чтобы уберечь бабушку от ещё одного удара.

Я хорошо помню, как однажды она лежала в больнице, чуть ли не парализованная из-за лопнувшего тромба в левой части головы. Её явно любит Всевышний, раз спас. Да, восстановление было долгим, и сейчас мы сидим на лекарствах, но главное — она жива. Нельзя допускать, чтобы она нервничала. Врач категорически запретил ей волноваться, иначе её может парализовать. У неё и так иногда плохо слушается правая рука. Она — мой единственный родной человек, и если её не станет, я останусь одна.

Если