Ковальский в тылу врага - Неуловимый Джо Страница 18

— Когда-то я так и про драконов думал. — усмехнулся Якуб, глядя на меня.

Я вдруг представил то, за что мне стыдно даже перед самим собой. Я расхохотался так, что чуть не уронил свой автомат. Мы смеялись вместе с Якубом, и вдруг я понял, почему он вызвался сопровождать меня. Он и правда втрескался в мою дочь и видел во мне не только её отца, но и её портрет.

— Даже и не думай о ней! — едва отдышался я.

— О ком? — притворно непонимающе удивился Якуб.

Он выждал паузу и весьма технично сменил тему:

— А, вы имеете в виду Римскую империю… — расстроенно протянул он. — А вот это вы зря. Ведь северо-восточная её граница проходила где-то именно здесь.

— Что было, то прошло, сержант. — ответил я ему и вновь уставился на горизонт.

Дорога из лугов начала подниматься в гору. Грузовики взревели своими моторами и стали взбираться по каменистой тропе, напоминая котов, которые точат когти. Склон был довольно густо покрыт плотной растительностью, и я своим эльфийским зрением заметил тепло тел большого количества людей, прятавшихся среди кустов. Я быстро отдал приказ, и все солдаты вмиг стали серьёзны. Они опустили свои глазные экранчики и стали пристально выцеливать опасность.

Когда грузовик забуксовал на очередной коряге, из кустов вышмыгнул мальчик лет тринадцати. Он был одет в лохмотья с пришитыми невпопад принтами разнообразных брендов. Он хищно оглядел нас и мгновенно юркнул в кузов грузовика.

— Прикажете огонь?

— Да какой нафиг огонь. Они все безоружны, — ответил я и поставил автомат на предохранитель.

Следом за ним из кустов выскочил бодрый старик. Мальчик осторожно выглянул из грузовика и показал ему жест отрицания. Мальчик выпрыгнул из грузовика и убежал со стариком вместе прямо в кусты.

— Вот засранцы, хлеб ему не понравился! — возмутился Якуб и выпустил зелёную ракетницу из подствольника.

Грузовики ехали дальше. Остальная гуманитарка была в закрытых на замок контейнерах. Мальчик и старик безуспешно попытались их вскрыть, но потом вновь исчезли. Мы поехали дальше.

Вопреки интуиции, спускаться с холма приходилось ещё медленнее. Грузовики то и дело пшикали тормозами, подвывали электромоторами во вспомогательных рекуперативных установках и со звонким треском давили коряги колёсами, специально разложенные на дорогах.

Вдруг прямо перед нами на дорогу выскочила старушка в косынке и не менее странных лохмотьях. Она бодро вскарабкалась на грузовик и позвала остальных, ещё более старых женщин. Старушка достала коробку с хлебом и, совершенно не обращая на нас никакого внимания, стала выдавать коробки другим очень старым женщинам.

Последние старушки в очереди едва могли ходить, не нужно было обладать эльфийским зрением, чтобы заметить последствия ужасно запущенных болезней ног. Некоторые старушки были настолько больны, что не могли носить нормальную обувь, они едва ковыляли в своих грязных тряпичных обмотках.

Когда старушки вытащили из грузовика уже восьмую коробку, Якуб возмутился и сделал предупредительный выстрел в воздух. Старушки не просто не испугались, они были совершенно привычны и технично ускорились.

— Отставить! — приказал я.

— Но отчёты же? — удивился Якуб.

— Насрать, — тихо сказал я и кивнул ему посмотреть назад.

Одну коробку старушки уронили. Она разорвалась, и из неё высыпались галеты и буханки свежего хлеба. Совсем сгорбленная старушка, согнутая практически напополам, доковыляла до хлеба и стала есть растоптанные кусочки прямо с земли.

— Вот тебе и Римская граница. — сказал Якуб — Границы давно нет, а варвары всё те же.

Но вскоре нам обоим предстояло своим глазами увидеть, насколько ошибался сержант. Меньше чем через час мы добрались до города, который согласно разведданным был в опасной близости от таинственного Терибля.

Мы ожидали увидеть груду сырых лачуг, но всё оказалось гораздо хуже. Огромные частные дома располагались друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Внешне ухоженные со свежей штукатуркой и сияющими новизной крышами, они выглядели так затратно, что не каждый боец из моего взвода смог бы позволить себе нечто подобное.

Глухие заборы достигали пяти метров, и были построены из дорогого английского кирпича, убогая тропинка из рваного будта прямо перед городом вмиг обрывалась, и превращалась в широкую многополосную асфальтовую магистраль, а между некоторых приоткрытых ворот за нами подглядывали новенькие немецкие спортивные автомобили.

Было совершенно непонятно, зачем нужен спорткар там, где асфальта хватает только на разгон от нуля до ста двадцати, без учёта торможения, но местные явно считали иначе. Периодически из ворот выходили молодые черноволосые люди и девушки, и глядели на нас с осторожностью недоверием и подозрением. Они доставали свои смартфоны, и постоянно фотографировали нас. Меня заинтересовало что они делают, и прислушавшись я понял: Они наводят камеры смартфонов на надписи на наших грузовиках. Смартфоны распознавали написанное и проговаривали значение надписей из динамиков.

Странность людей меня так насторожила, что я связался со всеми водителями, и приказал им быть начеку. А сам занялся тем, что пытался отыскать в этом себе хоть одну мазанку или лачугу, визуально нуждающуюся в гуманитарке. И вскоре нашел.

Та лачуга и была нашим пунктом назначения. Это была вусмерть разрушенная, треснувшая напополам панельная коробка ещё ранне-советского периода, с большим красным крестом на вывеске.

Глава 14. Нью-Гамельнюки

Разбираться в странностях этого городка у нас небыло ни времени ни желания. Кроме того, напрягало само по себе обстоятельство того, что прежняя «гуманитарная миссия» проходила именно здесь прежде чем исчезнуть. Потому я взял с собой Кшиштовского и вознамерился поскорее покончить с передачей гуманитарного груза.

Войдя в больницу я заметил что на весь несколько тысячный городок в ней дежурил один единственный врач, молодая девушка довольно приятной внешности, с чёрными уложенными волосами. Мы пробились через очередь молодых женщин детей и юношей и вошли в её кабинет. В общем, Кшиштовского я взял явно не зря. Врачиха очень плохо говорила по-польски, а он неплохо знал местный диалект.

— Червона высыпь на запястях — говорила она смартфону и наводила камеру на руки маленькой девочки.

— Кашель е? — переспросил мобильник синтетическим голосом.

— Какхфель е? — переспросила она девочку.

— Тришечкы. — Ответила девочка.

Врачиха взяла свой смартфон, и я вдруг заметил, что обычный устаревший на пятьдесят лет гаджет, был упакован в чехол из настоящего чистого золота. Он немного покрутил скринсейвер и без единой надписи ответил врачихе голосом:

— Била баночка з червоною кришечкою та рожевою стричкою. Прийматы два разы на добу по пивтаблетки писля йижи.

Врач поздоровалась с нами, и Кшиштовский довольно умело ей объяснил, что у нас приказ оставить помощь больнице. Девушка неохотно согласилась, но когда я достал документ