Больно только в первый раз - Мария Летова Страница 17

Но вчера… вчера я была близка к тому, чтобы на свои принципы плюнуть. Я крутила в руках свой телефон до тех пор, пока не швырнула его в стену. Слава богу, он этот удар пережил, а я… к нему до ночи не прикасалась…

— Ты не забыла? Завтра у нас мероприятие, — вторгается в мои мысли Марина. — Где ты вообще пропадаешь последние дни? Я тебя почти не вижу.

— У меня сессия, — напоминаю ей.

— Так ты не забыла? Давай без твоих отговорок. Это семейное мероприятие, нас пригласили всей семьей. Там Покровские будут, — упоминает она семью моего дяди по отцовской линии. — Я не хочу всем объяснять по десять раз, почему мы опять без тебя.

— У меня что, был шанс забыть? — спрашиваю слегка раздраженно.

— Я вызвала на завтра визажиста и парикмахера, — игнорирует она. — Можешь воспользоваться, если хочешь…

— Я сама справлюсь.

У меня есть новое платье, и я в состоянии самостоятельно уложить волосы. С макияжем то же самое.

— Тогда будь готова к пяти. Нас подвезет Миша Абрамов, — сообщает Марина между делом.

Я отрываю взгляд от своей кружки с кофе и смотрю на нее.

Наш водитель все еще в отпуске, и сейчас это чертовски некстати.

На меня накатывают липкие ощущения, как только слышу упомянутое имя. Наш последний разговор и те насмешливые нотки в голосе Абрамова, которыми он словно дает понять, что все в конечном итоге будет так, как задумал он.

Чувство тревоги, которое от этого рождается, бесит!

Его цветы украшают обеденный стол. Огромный букет роз, который до сих пор свежий.

На самом деле я боюсь вступать с этим человеком в конфликт. Вернее, боюсь его спровоцировать! Своим отказом. Я понятия не имею, как Абрамов воспримет мой отказ.

Может быть, самый лучший способ избавиться от его чертовых ухаживаний — это вообще их не допустить. По крайней мере, завтра…

Мое сердце разгоняется, когда голову посещает мысль, от которой в крови возникает знакомая шипучка. Горячая шипучка — от нее я просто чешусь!

Глава 19

Полина

Платье, которое я выбрала для этого пыточного банкета, — черное со спущенными плечами. Оно длиной до пола, и его изюминка в том, что моя грудь в нем выглядит на два размера больше. Распущенные волосы к этому платью никак не подходят, я собрала их в низкий пучок, с которым провозилась половину дня. Это даже хорошо, процесс поглотил меня настолько, что не было времени думать о постороннем.

В пять вечера я ношусь по своей комнате, забрасывая в сумку все, что может пригодиться. Помаду, пудреницу, телефон. Теперь у него по центру дисплея жирная трещина — напоминание о том, как отлично я умею справляться с собой, когда очень захочу. Хорошо, что никто никогда не узнает, какими методами я с собой справляюсь.

Отец изучает состояние своих ботинок, сидя на банкетке перед входом. Он ненавидит грязную обувь. Это его пунктик, и сейчас он проходится щеткой по и так идеально начищенным ботинкам.

На нем рубашка с галстуком и синий костюм. Отец никогда не был особым фанатом спорта, разве что большого тенниса, поэтому подтянутым его никак не назовешь, но и с лишним весом у него проблем нет. Марина следит за его питанием. Если уж и есть такое понятие, как «тыл», то Марина — отличный тыл, хотя за все годы их совместной жизни я так и не смогла понять, есть ли между ними любовь.

Она вообще существует?!

Я похожа на отца, но и от матери мне кое-что досталось. Мое телосложение, хотя я ниже ростом.

Вдруг понимаю, что забыла ей позвонить. Мне хочется треснуть себя по лбу. Я забыла. Забыла, что должна позвонить ей на выходных, чтобы договориться о моей поездке на ее день рождения. Меня и правда выбросило из привычной жизни на несколько дней, и сессия здесь ни при чем.

Отец осматривает меня беглым взглядом. Он выражает свое одобрение чему бы то ни было в исключительных случаях, и интересуют его, как правило, только успехи, а их у меня не так уж и много. Мои диеты он всегда считал блажью, потому что я «и так красивая».

Он начинает обуваться, используя длинную ложку.

— Где Марина? — спрашивает папа.

— Не знаю.

Прошмыгнув мимо, я захожу в гардероб и забираю с вешалки свою шубу. Быстро меняю домашние тапки на ботинки с высокой шпилькой и одеваюсь, стоя перед зеркалом.

Марина опаздывает, хотя прекрасно знает, как мой отец этого не любит. И обычно она себе опоздания не позволяет, но я в курсе, что ей переделывали прическу, потому что первый вариант ей не понравился.

— Жду на улице, — слышу голос отца, после чего сразу хлопает входная дверь.

Я кусаю губы, раздумывая о том, нужны ли мне перчатки. В сумку они не влезут, да и потом, не пешком же я домой пойду…

— Пф-ф-ф… — смотрю на свое отражение, приглаживая пальцами волосы у висков.

Волнение так завело мое тело, что руки подрагивают.

Когда Марина появляется в зеркале за моей спиной, я боюсь, что из-за этого волнения голос будет звучать как у десятилетки.

Она влетает в гардероб злая. Одевается, резко дергая с вешалки собственную шубу. Я уверена, ее разрывает из-за прически, хотя, на мой взгляд, и предыдущий вариант был отличным! А может, перед глазами у меня весь день туман — и на все вокруг я смотрю через него…

— Готова? — резко спрашивает Марина.

— Да… — бросаю последний взгляд в зеркало.

Абрамов на своем «Мерседесе» подъезжает к воротам, как раз когда мы с Мариной из них выходим. Он покидает салон, одетый в серое пальто с иголочки, жмет отцу руку.

Он лощеный и дружит со спортом. И парфюм у него потрясающий, но для меня этот запах существует сам по себе. Отдельно от этого человека.

— Привет, Долматовы… — посмеивается он, тряся руку отца. — Какие у тебя, Вова, девочки шикарные…

Я ловлю его взгляд на своем лице. Прячу подбородок под воротником шубы. На мне чулки, а платье настолько тонкое, что задница под ним от холода покрывается колючими мурашками.

Абрамов проходится по мне взглядом. Я отвожу глаза. Смотрю на отца, который отвечает:

— Если бы еще не опаздывали…

— Да ладно тебе, Володь, — фальшиво смеется Марина. — Мы же