Тридевятое. Книга вторая - Ирина Кизимова Страница 13

— Умница. — довольно улыбнулась Оксана, погладив её по голове. — Кто бы мог подумать, что в царском тереме ты окажешься самой смышлёной. Возможно, я даже замолвлю за тебя словечко, когда Повелитель вновь займёт свой трон.

Марфа вновь промолчала, решив, что не расспрашивать колдунью о том, кто такой этот самый Повелитель. Она поднялась, позволяя приладить бусы на своей шее, каждый раз замирая в ожидании: знала, что Оксане ничего не стоит задушить её пресловутым украшением… А ежели её погубит, то, стало быть, и Ольге, и младшенькой Лизке, и всем остальным близким людям недолго жить осталось.

— Знаешь, я тут подумала… Если кое-что сделаешь для меня, то я позволю тебе дитятко родить, и тогда царевич Сергей не прогонит тебя из царского терема как бесплодную женщину.

— Что я должна делать? — тихо спросила Марфа.

— Царь Иван на шее чёрное кольцо носит, обычно не видать его, поскольку он его прячет за одёжей. Но тебе нужно заполучить сие любой ценой.

— Но как же я смогу это сделать? Рядом с Иваном постоянно Глеб.

— Не постоянно. Он часто приказы исполняет, да и ночью к Ивану не суётся, так что шанс тебе представится. Да и выбора у тебя нет. Либо приносишь мне кольцо, либо никогда не сможешь родить. Бесполезная жена никому не нужна.

— Я сделаю, но ты знаешь, что я слабая, колдовству не обучена…

— Потому ты и должна это сделать. Кольцо в руки не дастся ежели опасность почует, для колдунов оно раскалённое на ощупь, а вот простых людей за угрозу не принимает.

— Поняла, я что-нибудь придумаю.

— Иван мигом хватится, что кольца у него нет, поэтому подмени вот этим. — она протянула ей чёрное кольцо в форме кусающей себя за хвост змейки, сквозь которое была продета обычная верёвочка.

Марфа поскорее взяла незамысловатое украшение, и Оксана довольно кивнула.

— Ежели справишься — будет тебе дитятко. А уж если за неделю с заданием сладишь, то я на царевича Сергея такой приворот наведу, что он в тебя без памяти влюбится. Щедрая сделка, согласись?

Марфа поспешно закивала, это действительно была хорошая возможность наконец устроить своё трещащее по швам счастье и наладить жизнь в царском тереме.

— Про наш уговор никому ни слова. Ежели узнаю, тебе несдобровать.

И как ни в чём не бывало начала раскладывать подсохшие от мелкого снежка шубы по сундукам, ведя себя как самая обычная служка. Марфа надела кольцо на шею и спрятала под рубахой, решив всегда носить его с собой, мало ли какой шанс предоставится.

* * *

Возможно, впервые за всё своё недолгое время правления, царь Иван принимал челобитные в одиночку, это очень понравилось рассевшимся по лавкам боярам, что в присутствии мрачного советника порой пикнуть боялись, а сейчас, почувствовав более мягкий характер царя-батюшки, старались навязать свою точку зрения по тому или иному прошению. Очередь потихоньку начинала редеть, благо сегодняшние дела были несложные, и Иван надеялся, что так и будет продолжаться, взглянув на следующего просителя.

— Тихомиром звать, царь-батюшка, давеча разбойники в мой дом купеческий ночью проникли да всё ценное вынесли, сам я в то время на отправке товара был. Всех рублей за последний месяц заработанных лишили, проклятые, как быть теперь не ведаю… Товар нужно на что-то отправлять в Синеград али здесь оставаться зимовать, а мы, знаете, к суровым морозам непривычные.

— Богдан, распорядись своих сыскных стрельцов к купцу Тихомиру отправить, пусть найдут следы разбойников и опишут всё, что было украдено. — обратился Иван к главе стрелецкой группы, занимающейся в основном похожими делами.

— Будет сделано, царь-батюшка!

— Царь-батюшка, а что же с деньгами делать? Ежели не найду сейчас необходимой суммы, как же здесь зимовать?

— Вы же купец, Тихомир. Слыхал я, что под такие вещи как нападение разбойников у вас всегда должны быть рубли заложены. Торговля во все времена была делом рискованным. Единственное, что сделает престол — пустит все возможности на поимку вредителей. Платить из казны за потери вам никто не будет, не наше это дело.

— Но как же быть теперь… Неужели не поможете нуждающемуся?

— Мы здесь не раздаём из казны рубли направо и налево, сами вот у главного казначея спросите. Сыскные стрельцы примут вашу челобитную и в скорости навестят вас дома, не чините им препятствий, ежели хотите свои деньги у грабителей вернуть.

— Но царь-батюшка…

— На этом всё, вы можете быть свободны.

Главный казначей одобрительно кивнул, услышав решение Ивана. С купцами только так разговаривать и надо, народ они ушлый, выгоды своей никогда не упустят. К тому же многие из них как могут пытаются заработать побольше перед зимним застоем, и не исключено, что никакого разбоя и в помине не было. А всё происходящее — хитрости самого купца, что понадеялся на доброту и неопытность нового царя.

— Следующий проситель, царь-батюшка!

Иван выжидательно кивнул.

— Староста деревни Хрустальный ключ. — представился коренастый мужик после того, как упал на колени и приложился челом к полу. — Не вели казнить, царь-батюшка, вели слово молвить.

— Подымись и рассказывай, что за беда у тебя стряслась.

— Давеча, царь-батюшка, девки молодые начали в чаще лесной пропадать, да никто их сыскать не может.

— Сколько уже пропавших?

— Трое, царь-батюшка, и все как на подбор — писанные красавицы, женихи сутками в чаще пропадают, батьки да мамки космы на себе рвут, что за дитятками не уследили.

— Каюсь, припозднился я сегодня, царь-батюшка.

Внезапно вошедший в залу Глеб, тут же собрал на себе все взгляды присутствующих.

Он спокойно прошел к своему месту, мельком глянув на просящего. Иван наконец-таки почувствовал облегчение. В присутствии Глеба он чувствовал себя намного увереннее, и кивнул другу, приземлившемуся рядом.

— О чём речь? — спросил он, с ходу решив войти в курс дела.

— В Хрустальном ключе девки молодые пропадают в лесной чаще, уже трое бесследно исчезли, местные не в силах их сыскать, просят помощи.

Глеб нахмурился и перевёл взгляд на притихшего старосту.

— Отчего же не помочь, но подробности узнать надобно.

— Всё поведаю, чего ваша милость услышать желает. — староста вновь упал на колени и приложился лбом к полу.

— Ты бы мозги себе не сотрясал понапрасну, а то того глядишь в обморок свалишься. Кто за тебя тогда говорить будет? — поморщился Глеб, которого