Апрельское, или Секрет забытого письма - Елена Андреевна Тюрина Страница 11

— Там пацаны нашли крест! — запыхавшись, сообщил он.

— Что за крест? — удивился Максим.

— Вон там, — мальчик куда-то указал рукой.

И действительно, метрах в пятидесяти от нас несколько ребят что-то высматривали в земле. Заинтересованные их находкой, мы тоже решили поглядеть. А они уже принялись оживлённо спорить.

— Так, малышня, а ну ша!— скомандовал Максим. — Что у вас тут?

— Это мой дядя! — похвастался Кирилл.

— Мы хотели блиндаж выкопать. Как у военных. Лопаты принесли. И вот что нашли.

В земле, среди примятой, истоптанной детворой травы, виднелся внушительных размеров деревянный крест, какие ставят на освящённом месте или на могиле… Крест был старый, потемневший, кое-где древесина начинала гнить и крошиться. Частично он был вкопан в землю. Но, видимо, по какой-то причине упал.

— Что это? — я повернулась к Максиму.

Но он и сам выглядел озадаченным.

— Понятия не имею, — отозвался Богорад.

— Здесь кладбище было? Или хотели церковь построить?

— Не слышал ни о чём подобном. Странное место. Пойдёмте лучше отсюда. И вы бы тут не копали, — посоветовал он мальчишкам. — А то ещё выкопаете кого-нибудь.

Ребята напряжённо переглянулись.

К машине шли молча. Эта невесёлая находка всех насторожила. Даже Кирилл притих.

А потом у нас был пикник. Макс достал сумку со всякими вкусностями, и мы ели всё это прямо на капоте автомобиля. Постепенно оживились, и снова стало весело. Приятно, что Максим так подготовился. Кирилл был в полном восторге от этой прогулки. Перекусив, мы даже поиграли в прятки, чтобы его как-то занять. Правда, эта игра, точнее поведение Максима во время неё, заставило меня в очередной раз испытать невольное смущение. Например, он всякий раз, когда меня находил, не просто говорил об этом, а норовил прикоснуться. И порой прикосновения эти были... Макс в какой-то момент легонько дотронулся до моей спины на уровне поясницы. И меня от этого будто током ударило. Такая реакция вызвала недоумение у меня же самой. Раньше я за собой ничего подобного не замечала. Только спустя много лет поняла, что это было за чувство, до того момента мне неведомое. До Максима я понятия не имела, как это — быть желанной.

Делая вид, что случайно, он то приобнимал меня, то небрежно проводил ладонью по груди. А один раз, когда я пряталась за деревом, подкрался сзади, обхватил меня, прижал к себе, и рука его будто невзначай соскользнула по юбке к низу моего живота. Одновременно с этим он прошептал в самое ухо, что наконец-то нашёл меня. Я вырвалась из его рук и со смехом бросилась прочь, хотя щёки мои пылали, и я не знала, куда деть глаза. Потом пыталась понять, показалось мне или нет. И понимала, что точно не показалось. Нужно было как-то на это реагировать, а я робела, делая вид, что ничего не происходит. Скорее всего, то, что я не пресекла сразу его поползновения, он воспринял как зелёный свет. Потому что вечером, когда привёз домой, вышел вместе со мной из машины, проводил до самой калитки, и на прощание сделал то, чего я ждала и боялась одновременно — поцеловал. Мягко, с нежностью и трепетом, без излишних вольностей и напора. Уже смеркалось, Кирилл спал в машине, да и на улице было пусто. Поэтому мы могли не бояться, что нас увидят.

Глава 6

Ничего, стоящего внимания, в газетной подшивке я не вычитала. Полосы местной малотиражки наполняли интервью с депутатами поссовета, поздравления с юбилеями, короткие заметки о приобретении новой сельхозтехники и тому подобная информация. Читать её у меня выходило медленнее, чем я рассчитывала. Что-нибудь интересное могло упоминаться в любой самой незначительной заметке.

Так размышляла я, идя с работы, когда услышала рёв моторов. Отступила к самому краю дороги и, остановившись, обернулась. От дамбы (так между собой называли бетонный мост через небольшую речушку) в моём направлении мчали несколько мотоциклистов. В одном я сразу узнала Максима по его ярко-красной Ямахе.

— Макс, давай! Сделай его! — кричал кто-то.

— Гоните, парни! — присоединился к первому ещё один участник группы поддержки.

— Гусар, не подкачай! — это, видимо, адресовалось кому-то из соперников Максима.

Неужели это была импровизированная гонка? Гонять по нашим дорогам, по моему мнению, — настоящее безумие. Я насчитала пятерых мотоциклистов. Впереди, оторвавшись от остальных, неслись двое — Максим и какой-то байкер на синем железном коне.

Богорад значительно вырвался вперёд, но вдруг, уже миновав меня, то ли наехал на что-то посреди дороги, то ли угодил колесом в яму. Даже мне, совсем ничего не понимавшей в этом, было очевидно, что мотоцикл начало мотать из стороны в сторону и водитель с трудом удерживал равновесие. Пытаясь не потерять управление, Максим сделал крутой разворот и всё-таки рухнул на бок. Вначале раздались испуганные вскрики, затем все разом притихли. Ребята, догонявшие Максима, затормозили.

Я в первую секунду будто вросла в землю. А потом, подчиняясь внутреннему порыву, устремилась к упавшему молодому человеку. Сердце моё готово было разорвать грудную клетку, настолько сильно оно металось внутри. Максим, одетый в чёрный экипировочный мотокостюм, выбрался из-под мотоцикла и теперь пытался его поднять. Нервным движением снял шлем. Вся левая сторона его одежды была свезена и испачкана дорожной пылью от плеча до самых икр. Догадываюсь, что такие же счёсы имелись и на его теле под одеждой. Парень прихрамывал. Ему явно было больно опираться на левую ногу.

— Господи, Максим, как ты! — я подбежала, принялась стряхивать с его костюма пыль. — Зачем так гонять? Ты цел? Ты очень напугал меня!

— Всё нормально, — он отвечал нехотя, с недовольством.

Его друзья приблизились к нам, наблюдали. Один из них стал помогать Максиму поднять Ямаху. Подбежали ещё несколько парней и девушек. Со стороны их компании послышались смешки, прысканья, перешёптывания. Несколько комментариев были слышны вполне отчётливо: «Ого!», «ко-ко-ко», «как та квочка»... Макс изменился в лице. Избегая смотреть на меня, приводил себя в порядок, морщился от боли.

— Тебе нужна помощь? — обеспокоенно спросила я, пытаясь поймать его взгляд.

Но он раздражённо передёрнул плечами, отвёл от себя мою руку. А затем отстранился и даже почти отвернулся. Поправил перчатки и снова надел шлем.

— Всё нормально, перестань, — пробурчал глухо. — Хватит.

Взобрался на мотоцикл и принялся его заводить. Обернувшись на ждавших его молодых людей, которые многозначительно переглядывались и не особо сочувствовали