Героика. Сага о не очень хороших людях - Арсений Цой Страница 10

— «Согласно народным поверьям, метаморфы способны принимать облик животных, птиц и даже неодушевленных предметов, — прочитал вслух виконт. — Человек, попавший под влияние демона, впадает в летаргический сон, который окружающие принимают за смерть. Через некоторое время он воскресает в облике ужасного монстра — вурдалака».

— И что же ваше руководство велит делать в таких случаях? — спросил барон.

— Одну минуточку... — виконт перелистнул страницу. — «Единственный способ расколдовать несчастного — это убить самого метаморфа, наложившего злые чары. К сожалению, сделать это нелегко, так как черная магия демонов оберегает их как от серебра, так и от стали. В то же время, согласно дошедшим до нас старинным гримуарам, известно, что метаморф становится уязвим при условии, если...»

Нахмурив лоб, лорд Генри процитировал фразу на незнакомом языке:

— «...solus qui semen gustavit, furia potest occidere».

— «Убить исчадие может лишь тот, кто отведал его семя», — машинально перевела Дана.

— Юная леди понимает эту речь? — удивился барон.

— Да, это лютин — мертвый язык. Нам преподавали его в Академии. Наставница, леди Винтерс, говорила, что в прошлом он был «языком поэтов и магов».

— Это лишь один из многочисленных талантов леди Лодж, — сказал сэр Генри, вынудив Дану раздуться от гордости.

Вернувшись к книге, он продолжил:

— «Странно, но не встречается ни одного упоминания доблестных воинов, когда-либо осмелившихся бросить вызов метаморфу...»

— Нечто похожее сказал мне Тамос, — презрительно фыркнул лорд Таттон. — Большей чуши в жизни не слыхивал. Идея Кригеля звучала более правдоподобно, поэтому именно ее мы и взяли на вооружение. Впрочем, оба остолопа наотрез отказались ночевать в склепе, дабы снять проклятие. Поэтому я попросил Аткинса тактично выпроводить их восвояси.

***

— Тактичность — это мой конек, — промурлыкал дворецкий, доставая из кармана свинцовый кастет. На каждом из четырех округлых выступов было отлито по букве, образующих вместе слово «ТАКТ».

— И что же вы сделали с монстром? — спросил Хиггинс. Облокотившись на стол, он дослушивал историю со скучающим видом.

— Да ничего. Ни я, ни барон, ни кто-либо из слуг так и не решились проверить идею Кригеля. Поэтому мы выкручивались как могли. Сперва скармливали Элизабет свиней. Оставляли хрюшку в восточном крыле на привязи, а наутро от нее не оставалось и костей. Но свиньи стоят денег, поэтому в скором времени мы перешли на собак. Когда же в округе закончились все шавки, мне пришла в голову идея. «Ваша Светлость, — сказал я старикану, — взгляните, как много развелось ныне доморощенных героев, ищущих приключений на свой зад. Почему бы нам не давать ежемесячные объявления в газету. Мол так и так: нужна помощь истинного храбреца. Проведи ночь рядом с гробом дочери лорда Таттона и сними проклятие. Если сумеешь, то получишь в награду руку и сердце расколдованной баронессы. А если нет, то в этом месяце нам не придется тратиться на свиней».

— Гениально... — проворчал Хиггинс. — И много нашлось желающих?

Обернувшись, дворецкий хитро взглянул на коротышку. Свет масляной лампы отразился в стеклышках пенсне, заплясав в них зловещими огоньками.

— Двое или трое... — ответил он. — Разумеется, никаких смертей. Все до одного сбегали, едва только почуяв, что к чему. Сам посуди, какой идиот рискнет ночевать в склепе с монстром? Да еще ради сомнительной награды породниться с Его Светлостью?

***

— Милорд! — лорд Генри, вскочил со своего стула. — Даю вам клятву рыцаря, что незамедлительно отправлюсь в склеп и проведу там ночь, невзирая на любую опасность! О, Боже! Я впадаю в праведный гнев от одной мысли про ту несправедливость, что обрушилась на ваш благородный дом! Злые чары должны быть развеяны! Прекрасная Элизабет будет спасена!

— Браво, молодой человек! Браво! — захлопал в ладоши старик.

Вытащив из кармана платок, он смахнул с лица невидимые слезы.

— Ваше рвение, юноша, растрогало меня до глубины души! Давно мне не встречалась настолько отважная и чистая душа, как ваша! В свою очередь, я обещаю, что когда моя дочь вновь станет человеком, я благословлю вас двоих на брак! Мне не помешает такой зять!

Виконт смущенно покраснел. Мрачная как туча Дана присоединилась к аплодисментам.

Глава 1.5

Выбрав канделябр с наибольшим числом огарков, Аткинс направился к выходу из гостиного зала. Квартет подтаявших свечей озарял ему путь латунным светом.

— Постойте, — сказал лорд Генри, — кажется мы забыли Хиггинса.

— Я здесь, Ваша Светлость, — сказал коротышка, выныривая откуда-то из темноты.

Удовлетворенно кивнув, виконт двинулся вслед за дворецким. Правую ладонь он держал на рукояти своего меча — с видом человека, готового в любой момент спасти мир от ужасающей угрозы. Дана пошла третьей. Хиггинс замыкал процессию.

В небе над трухлявым особняком взошла полная луна. На юг от гостиной ответвлялся длинный коридор, залитый ее голубоватым светом.

— Синяя луна, — зловеще произнес Аткинс, ступая в серебристое сияние, — второе полнолуние за месяц. Время, когда нечисть особенно голодна до человеческой крови.

Дана следовала по пятам лорда Генри, с любопытством оглядывая обстановку. Правая стена коридора была увешана портретами чванливых мужчин и женщин, все как один походивших на бледные грибы-поганки. По левую руку тянулись широкие окна, со стеклами серыми от накопившейся пыли. Скрюченные силуэты деревьев стояли по ту сторону на фоне иссиня-черного небосклона.

Спина Аткинса маячила впереди, словно злорадный и воняющий жевательным табаком валун. Тень дворецкого, изогнутая и хромая, скользила по стене в круге движущегося вслед за канделябром света.

Хиггинс крался как кот, рыская взглядом по столикам и портьерам. Его маленькие вороватые глазки бегали взад и вперед, оценивающе замирая на керамической статуэтке, медной пепельнице или какой-нибудь иной безделушке.

Вскоре коридор закончился, уткнувшись в сомкнутые двери. Массивные дубовые створки были заперты на ключ и перегорожены тяжелым засовом, по габаритам напоминающим кусок потолочной балки. Явно неудовлетворенные всем этим, жители особняка обернули вокруг дверных ручек цепь, скрепив ее на концах большим амбарным замком.

Разинув от