Звери. История группы - Зверь Рома Страница 22

Новороссийск расположен на холмах, на одном из них район, где стоят бывшие дачи, оборудованные под постоянное жилье. Из-за того, что все по склонам оврагов, дома там необычной архитектуры. Смотришь спереди – нормальный дом, а сзади – резко становится двухэтажным из-за скоса. А на противоположной стороне оврага – другой такой же дом других хозяев. И одна скальная порода, земли там нет, ее туда специально привозят.

В Новороссийске было очень тепло, я ходил в пиджаке. Мы жили у Светы дома, познакомились с родителями. Папа – бывший моряк, большой такой дядька. Обычный, самый простой. Мама более интеллигентная… очечки, плотная такая.

Я зашел в комнату Светы. Что тут скажешь – комната настоящей девочки. У нее висело несколько плакатов. С Мадонной, кажется, врать не буду, не помню. Зеркало, конечно, большое. Шкатулочки, где колечки, бусики. Помады, разные штучки. На шкафу тоже куча безделушек, игрушки мягкие, но их было немного. Все интересно было, везде позаглядывать, посмотреть. Она ведь тоже строителем была. Я говорю: «Ну покажи мне свои чертежи». Интересно же, как у них в колледже, конспекты там.

Вещи, гардероб – тоже прикольно: «Ой, а вот в этой майке ты была тогда‐то!» – «Да, в этой майке…» Ну да, видишь, такая ерунда, но как трогательно. У Светы были короткие юбки. Как девочка она одевалась: какие‐то кофточки, юбочки. Без какого‐то определенного стиля. Одежду не могу вспомнить, как ни странно. Почему так происходит? Не понимаю. Она рыжая была. У нее были слегка выгоревшие волосы. И зеленые глаза. Я был влюбленный…

Рождество. Мы стояли ночью на балконе второго этажа, пили шампанское, смотрели на звезды и болтали о разных вещах. Медведицу искали. Романтика за гранью. На ней тогда была короткая шуба. Не то из лисы, не то из другого зверя какого‐то. Она была такая рыже-серо-белая. Она все время в ней была… В шубе, в мини-юбке, хотя было достаточно холодно. И какая‐то маечка на ней… Что носят девочки? Топик? Вот так она ходила. Со вкусом одевалась. Скажем, гламурно по местным меркам. Достаточно пестро, необычно. У нее были зеленые тени. Зеленые-зеленые глаза…

Обязательно каблуки. Ходила на разных: и на высоких, и на низких. Она сама была не очень высокая. Причем она была даже не худенькая, в теле. Мне как раз тогда нравились более плотненькие девушки. Не толстые, нет… ну мне нравилось. Худая – тоже хорошо. Блондинка, брюнетка, крашеная – без разницы. У меня не было тогда определенного «своего» типа. Потом я уже начал задумываться, с какими девушками я был, а тогда мне было все равно. Позднее уже я опытным путем выяснил формулу моей девушки.

Света себя украшала: сережки, колечки. Были заколочки в виде бабочек, как зажим. Она забирала волосы с лица и закалывала пряди назад. Мне не очень нравилось почему‐то, но я никогда ей этого не говорил. Здорово было, когда просто распущенные волосы. А она как‐то их назад делала или по краям.

Говорили мы с ней в основном о колледже. Она в строительном училась, тоже на ПГСе (промышленно-гражданское строительство), как и я. Тоже чертила, я ей помогал. Она тоже мне что‐то подсказывала по профессии. Это как два музыканта встретятся – и давай о гитарах тереть, фиг остановишь. Так что мы о профессиональных вещах говорили частенько. Но чаще говорила она. Я не стеснялся, мне просто незачем было.

Света лишь один раз приезжала одна в Таганрог. Я повел ее в гости к Ивану в беседку, где все тусили. Познакомил с ребятами: с Иваном, Наташей, Вовчиком и другими. Они такие: «Так это то, куда ты ездишь?» Достаточно спокойно встретили ее, потому что я часто приходил в компанию с разными девушками. Типа, ну что сразу‐то лезть обниматься-целоваться, поглядим, как с ней завяжется. А Света просто посмотрела на моих товарищей. С Ираидой и Оксаной я Свету тогда так и не познакомил, как‐то не сложилось. Но они знали, что я езжу все время в Новороссийск. Говорили: «Круто, молодец, влюбился». Как девочки еще могут сказать? Света меня заочно к Оксане ревновала, даже в письме как‐то написала. Я переписал ей на память видеокассету с какой‐то нашей вечеринкой, и там я с Оксаной заигрываю. Света очень расстроилась, хотя поводов к ревности у нее было ноль. С Оксанкой мы были просто друзьями.

А потом я начал ездить к Свете очень часто. Когда раз в неделю, когда раз в две. На автобусе туда невозможно было ехать из-за гор, а на поезде часов десять. Я приезжал на выходные, ведь я тогда и учился, и работал. Ехал и все время много курил, особенно на подъезде. Я мог ночь не спать, меня колбасило. Мне представлялось, как я сейчас приеду, мы опять встретимся… Она меня встречала на вокзале несколько раз, потом я сам уже находил дорогу до ее дома. Уже выучил, как ехать и на чем… Помню, поезд подъезжал. Я выходил. Она уже стояла на перроне. Она все время разговаривала по телефону, у нее тогда уже был мобильник. Сотовый. Это был 1999 год, у нее был «Эриксон» такой квадратный, большой. Это ж порт, понятно, что там уже не проблема была мобильный достать. Кроме того, она пыталась устроиться в новороссийский «Билайн», работала на испытательном сроке, но что‐то у нее не срослось. Я часто ей звонил. Приходил на переговорный пункт и названивал ей по ночам домой и на мобильный.

Она встречала меня, мы гуляли, ходили по разным местам. Потом приходили к ней домой, родители нас встречали. Мы ездили на рынок, они нас вдвоем посылали. Там был такой магазин конфискованного алкоголя, греческого, и цены были очень низкие. И вот мы покупали алкоголь, арбузы. Маме по хозяйству: мясо, картошку… Света умела торговаться, знала, что почем. Я перед каждой поездкой собирал деньги, а там их сливал. Деньги можно было всегда потратить на что угодно: пойти в кафе, забуриться куда‐нибудь. Всю стипендию я отвозил туда, в Новороссийск.

После рынка мы возвращались домой. У них во дворе стоял стол, за которым мы по вечерам все время сидели. Светин папа работал на КамАЗе и рассказывал истории, шоферские байки. А мы сидели, слушали. «Ну, – думал я, – неплохие у меня будут родители!» Мечты… Они нормально ко мне относились. Не знаю, конечно, в качестве кого они меня воспринимали – вот молодой человек приезжает, вроде намерения серьезные. Думаю, раз посылали на рынок, значит, все‐таки дружелюбно были настроены! Теплые были отношения. Хотя Света писала мне, что проблемы с родителями у нее из-за меня все‐таки были.

Однажды мы со Светой решили встретиться в Ростове. Я туда поехал на какой‐то съезд профсоюзных деятелей от колледжа. К тому же Валера нашел там нехилую шабашку: трехкомнатную квартиру, в которой нужно было полностью сделать косметический ремонт. И мы в письмах со Светой договорились, что она ко мне приедет в Ростов. Она сказала родителям, что у нее там семинар, и обманным путем приехала ко мне на один день. Ночевали мы в этой квартире, которую ремонтировали… Тогда еще было солнечное затмение, я прекрасно помню! 1999 год.

Родители Светы узнали об обмане. Письма от меня она получала на почтовый ящик бабушки (со своим какие‐то напряги были). А я сдуру написал прямо на конверте «До встречи в Ростове» или что‐то типа того. И едва Света за порог, бабка прибежала к родителям и наябедничала. Света потом мне писала, что по возвращении из Ростова ей устроили жуткий скандал. Отец обозвал ее чуть ли не проституткой, а мать сказала, что после такого Света упала в ее глазах, раз по первому требованию сорвалась и помчалась ко мне. Но я все же думаю, что она преувеличивает.

Девочки вообще любят все преувеличивать. Поиграть в дочки-матери, точнее – в сыночки-матери. «Мой дорогой, только надевай шапку, повязывай шарфик», «Не делай ничего с собой такого, я буду переживать». Ну да, я не спорю, приятно про шарфик. Просто это бывает гипертрофированно, что ли… «Ой, я так переживаю, лишь бы ничего с собой не сделал». Что я могу такого с собой сделать? Ну то, что я пил, – да. Неадекватное поведение? Так ведь все парни в этом возрасте неадекватны. Почему‐то так принято, что вроде как мальчики – дурачки. Глупые. Могут себе навредить, напиться, упасть, подраться. Поступок плохой совершить. Ага. Я приезжаю без предупреждения, без звонков – здравствуй, Света, я приехал. Нормально. А для девочек это не очень нормально, я считаю. Девочка так не приедет, она по-другому мыслит. Она думает: а если никого дома нет? И если поедет, то всю дорогу будет думать: есть кто, нет? Париться. А мальчик и не подумает. Приедет, а там закрыто. Блин, а чё закрыто? Странно! Не подумал, что так может быть. Ну ок.