Очень страшное кино. История фильмов ужасов - Елизавета Алексеевна Притыкина Страница 2

собственной завязкой, кульминацией и развязкой[4]. Действительно, такие сцены обычно выглядят как аттракцион с максимальной концентрацией авторского почерка, призванные доставить удовольствие от того, насколько избирательно совершено убийство. Работа со звуком и светом, а также грамотный монтаж особенно хорошо видны не только в сценах убийства, но и в сценах саспенса (нагнетания напряжения).

Порой наше пренебрежительное отношение к хоррорам обесценивает долгую и богатую историю страшных рассказов. Хорроры – это не глупые страшилки. Они зародились как страшные истории у костра еще до нашей эры, а затем переросли в мифы и легенды. Потом эти страшные истории стали страшными сказками, обозначающими правила мира и передающими обряды и традиции общества следующим поколениям. Из фольклора страшные истории перекочевали в готические романы, на подмостки театров, таких как «Гран-Гиньоль», а затем и в кинематограф. Люди всегда рассказывали страшные истории и, что более важно, всегда слушали.

Афиша театра «Гран-Гиньоль» к спектаклю «Человек, который умер», 1928 год

Одно из популярных мнений состоит в том, что многие отказывают себе в просмотре фильмов ужасов, потому что они страшные. Но парадокс в том, что они и должны быть пугающими, ведь только так выполняется контракт со зрителем. Если ужасы не будут пугать, зрители назовут фильм плохим и будут правы. Но когда человек решает не смотреть фильм ужасов, то это значит, что он боится своего страха, тех образов, что поселятся в его сознании после просмотра.

Другое мнение, связанное с отказом смотреть хорроры, обычно включает в себя критику жанра, при ближайшем рассмотрении, конечно, скорее поджанра – слэшера. Обвинять героев фильма, то есть пубертатных подростков, которые хотят хорошо провести время, в том, что они ведут себя глупо и плохо спасаются от маньяка, по меньшей мере нелогично и демонстрирует полное непонимание жанра. Но я ни в коем случае не хочу обвинять зрителя. Во-первых, такой перенос свойств одного поджанра (слэшера) на все фильмы ужасов объясняется засильем низкокачественных картин 80-х, в которых повторение паттернов превратилось в синоним плохого фильма. Во-вторых, за критикой жанра и нежеланием смотреть хорроры кроется попытка защитить себя и свою безопасность.

Критиковать действия героев, которые кажутся далекими от идеала, или высмеять фильм после просмотра – это такая же защитная реакция, как когда общество критикует жертв насилия и их действия, которые якобы привели к совершению преступления (например, выбор одежды или маршрута). В хоррорах также зритель часто сетует на то, что герои не думают на сто шагов вперед и не видят очевидного. Но что в жизни, что в хоррорах, нет ни одного идеального плана, в который не мог бы вмешаться случай. После того, как гаснет экран, мы возвращаемся из художественной вселенной в реальность. И как бы нам ни хотелось закрыть глаза на сходства, мы понимаем, что жить в реальности не менее страшно. И единственное, что мы можем сделать в этот момент, – это посмеяться, превратить трагедию в фарс, чтобы вернуть себя право вновь не бояться.

Парадоксально, но хорроры – это обнадеживающее и позитивное кино. Ведь важно не то, что после зомби-апокалипсиса все будет плохо, а то, что после зомби-апокалипсиса что-то будет. И как бы ужасно ни было, человечество продолжит существовать, оно адаптируется и выживет. Хоррор, как ни один другой жанр, верит в людей и их жажду жизни, раз за разом демонстрируя героев, справляющихся с немыслимыми испытаниями. Поэтому будет ошибкой считать, что единственная цель хоррора – это напугать или, в силу своей мрачности, отобрать надежду, в то время как фильмы этого жанра изо всех сил стараются сделать так, чтобы мы стремились жить.

Так почему же мы смотрели, смотрим и будем смотреть хорроры? Одно из популярных мнений предполагает, что контролируемый страх, который мы испытываем при просмотре двухчасового фильма ужасов, помогает нам справиться с тревогой. Когда в современном мире так много опасностей, сопереживание протагонисту дает возможность безопасно прожить эмоции страха и справиться с ним. Сегодня мы вытеснили страх как негативную эмоцию из нашей жизни, считая, что она может омрачить наше существование. Но, как и грусть и гнев, страх необходим для здорового проживания эмоций и, более того, может открыть для нас – нас самих с необычной стороны. Произведения искусства, как прожектор, часто делают явными наши потаенные чувства и мысли.

Больше всего я не хочу быть исследователем, который сознательно пытается привнести отсутствующие интерпретации, усложнить процесс восприятия фильма или, еще хуже, намеренно интеллектуализировать хорроры, чтобы часть снобистской аудитории начала их смотреть. Но кинематограф всегда обладал богатым художественным языком, а такие языки мы всегда стремимся перевести, то есть интерпретировать. Множество картин этого жанра обладают подтекстом и открыты разному прочтению. Хорроры отлично будут выполнять свою функцию «пугать» и без знания исторического контекста, но именно оно сделает просмотр более интересным. Мы считаем фильмы Годара достойными интерпретации, а чем ее не заслужили хорроры?

Институции сделали многое, чтобы присвоить себе зрительскую радость от просмотра картин. Я же хочу вернуть это право на аттракцион без какого-либо уничижения. Право при просмотре любой картины испытывать восторг, как от «Выхода рабочих с фабрики». Хоррору как маргинализированному жанру всегда приходилось сложно в культурной среде. Он мало изучался, далек от любви широкой аудитории и не отражает так называемый «хороший вкус». За что его только не ругали: за эксплуатацию женщин, за дешевизну приемов, которые заставляют наш пульс подскакивать в секунды, за повторяющие паттерны, за популизм. Полагаю, что все это в хоррорах безусловно присутствует, однако это – передовой жанр, который рассказывает истории об угнетении, о потаенных страхах женщин, вроде первого секса и беременности. Обвинение в популизме тоже неоправданно, если мы вспомним, что хорроры всегда одними из первых реагировали на проблемы и страхи общества. Фильмы ужасов – это своего рода критика общества во всех его проявлениях: капитализм, политика, эксплуатация, романтические отношения. Так что картины, которые производит Голливуд, становятся не только предметом критики, но и ее инструментом. Заимствуя жанровую основу популярных фильмов, хоррор направляет взгляд зрителя на проблемы, потаенные страхи и последствия, которые мы не хотим замечать. Хоррор – это, безусловно, страшное кино, но именно благодаря ему мы узнаем себя и общество, учимся смотреть в лицо своему страху и не бояться.

Фильмы ужасов предлагают безопасное взаимодействие со страхом. Это не значит, что, посмотрев фильмы, мы переборем страх, создатели жанра, конечно, такую цель не ставят, но хоррор может помочь нам научиться принимать страх и жить с ним. Ведь нет ничего страшного в том, чтобы бояться.