Чудо на Гудзоне - Заслоу Джефри Страница 52

После моего звонка Лорри легла на кровать в нашей спальне. Она не плакала, но ее всю колотила дрожь. Мой звонок стал для нее потрясением. Она позвонила близкой подруге и проговорила:

– У Салли только что случилась авиакатастрофа, и я не знаю, что делать.

Подруга ответила ей:

– Поезжай за дочками.

Тогда Лорри забрала девочек из школы и привезла их домой.

Еще на пароме я начал мысленно перебирать перечень дел, которые мне следовало сделать. Я знал, что US Airways прекрасно осведомлена об аварии благодаря авиадиспетчерскому контролю, но решил, что лучше сообщить в компанию о ситуации и изложить мою точку зрения.

За каждым рейсом закреплен диспетчер авиакомпании, который его отслеживает. Эти диспетчеры работают за своими компьютерами в большом помещении без окон в центре операционного контроля US Airways в Питтсбурге, и каждый из них одновременно сопровождает множество рейсов.

Я позвонил Бобу Хейни, который был в тот день дежурным диспетчером US Airways, и после нескольких гудков он снял трубку.

– Говорит Боб, – сказал он. Тон его был резким, и в голосе чувствовалась напряженность.

– Это капитан Салленбергер, – проговорил я.

– Не могу сейчас говорить, – сказал он. – У нас самолет на Гудзоне!

– Знаю, – сказал я. – Это я его туда посадил.

Боб на мгновение онемел. Он не мог поверить, что пилот самолета на Гудзоне – из той самой сцены, которую он видел перед собой на экране телевизора в этот момент, – звонит ему на рабочий телефон. Учитывая серьезность ситуации, мы быстро стали обсуждать неотложные вопросы. Но впоследствии я улыбался, вспоминая, как он попытался отделаться от меня в начале разговора, сообщив сногсшибательную новость. «У нас самолет на Гудзоне!» Да-да, я был в курсе.

«Афина» пришвартовалась к манхэттенскому пирсу 79, высадив нас на берег, а затем еще раз вернулась к самолету, чтобы убедиться, что там никого не осталось. К 6:15 парому предстояло приступить к своим обязанностям по перевозке пассажиров через Гудзон, а его кресла все еще были влажными после спасения промокших насквозь выживших с рейса 1549.

Как только я сошел на пирс речного вокзала, меня встретил капитан US Airways Дэн Бритт, наш представитель профсоюза в Ла-Гуардии. Он видел телерепортажи у себя дома в Нью-Йорке, надел форму и приехал, чтобы быть вместе со мной и Джеффом.

Я попросил его помочь мне получить ответы на вопросы и узнать последние новости, и мы оба принялись звонить, чтобы убедиться, что раненым оказывают помощь. Я подошел к Дорин, которая лежала на каталке; санитар оказывал ей первую помощь. Она получила очень серьезную травму, в ее ноге была глубокая рана, и Дорин предстояло несколько дней провести в больнице. Я собрал остальных членов экипажа и включил в нашу группу двух гражданских пилотов, летевших с нами в качестве пассажиров, – второго пилота American Airlines Сюзан О’Доннелл и Дерека Альтера из Colgan Air, того, кто отдал свою рубашку пассажиру на плоту.

Некоторых пассажиров забрали на нью-джерсейский берег Гудзона, а остальные попали в Нью-Йорк, так что проследить за всеми было трудно. Я отчаянно хотел выяснить количество всех спасенных, но все еще не мог получить никакого подтверждения. Власти настойчиво требовали у меня авиационную транспортную накладную. На домашних рейсах экипажу ее не выдают. US Airways предстояло потратить какое-то время на то, чтобы сконструировать документ по электронным записям рейса.

Полиция была повсюду; один из высокопоставленных полицейских сказал мне, что мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг и комиссар полиции Рэймонд Келли хотят, чтобы я приехал куда-то на встречу с ними. Мне пришлось отказаться. «У меня здесь есть обязанности», – сказал я. И в итоге мэр Блумберг и комиссар Келли приехали на речной вокзал, чтобы задать мне несколько вопросов. Я был слишком озабочен проблемами пассажиров, чтобы вести с ними продолжительную беседу. Я кратко ввел их в курс дела, и на этом все кончилось.

– Я позаботился о том, чтобы все вышли из самолета, – сказал я им. – Мы пытаемся выяснить, все ли люди спасены.

Много обсуждали вопрос о том, что мне и экипажу следует делать дальше. В конечном счете нас отвезли в больницу на осмотр и проверку жизненно важных показателей. Все это время я то и дело спрашивал: «Каково общее число спасенных?»

После того как нас осмотрели в палате экстренной помощи и сказали, что с нами все в порядке, мы просто остались там, ожидая подтверждений, новостей и возможности выяснить, куда нам направиться дальше. В смотровой не хватило для всех стульев, но мне все равно не хотелось сидеть. Необходимость просто ждать, не зная исхода, стоя в мокрой форме и мокрых носках, создавала сильное напряжение. Мне не представилось шанса переодеться в сухую одежду до самой полуночи.

В последующие час или два к нам заходили еще три врача. У них на самом деле не было никакой медицинской причины задерживаться рядом с нами. Вероятно, им просто было любопытно посмотреть на нас, учитывая, что мы поневоле стали главными героями всех новостных программ. В какой-то момент врач лет сорока пяти зашел к нам и уставился мне прямо в глаза. Я чувствовал, что он пытается оценить меня, старается понять, что мною движет. Он не проронил ни слова; так прошло секунд пятнадцать-двадцать. Потом, наконец, врач обратился ко мне.

– Вы так спокойны! – сказал он. – Это просто невероятно!

Он ошибался. Я совершенно не чувствовал себя спокойным. В тот момент я ощущал оцепенение и был не в себе. Я просто не мог расслабиться, пока не узнаю точно, что спасены все сто пятьдесят пять человек.

Наконец в 7:40 вечера, спустя четыре с лишним часа после посадки на Гудзон, капитан Эрни Джентил, представитель профсоюза, вошел и сообщил мне долгожданную новость.

– Это официальные данные, – прибавил он.

Меня охватило самое сильное чувство облегчения, какое я только испытывал за всю жизнь. Было такое ощущение, что с души свалился груз весом в целую вселенную. Наверное, я испустил долгий вздох. Не уверен, что улыбался. Я был слишком изнурен, чтобы радоваться.

Это был один из самых душераздирающих дней в моей жизни, но я безмерно благодарен за то, что все закончилось именно так. Мы не спасли наш Airbus 320. Он погиб. Но людям с этого самолета предстояло вернуться к своим семьям. Всем до единого.

XVI. Истории, которые довелось узнать; жизни, к которым пришлось прикоснуться

Теперь я к этому уже привык.

Я вскрываю письмо, и из конверта выпадает однодолларовая купюра. «Мистер Салленбергер, вы молодчина! Я хотел бы угостить вас пивом – пусть и дешевым самодельным».

Приходит факс: «В этом безумном мире приятно знать, что удача все еще благоволит подготовленному уму. Вы молодец, капитан!» (явная аллюзия на слова Пастера: «В области наблюдений удача благоволит только подготовленному уму»).

А вот письмо с картинкой, изображающей Снупи в ликующей танцевальной позе. Заголовок: «О Счастливый День!» Автор письма – женщина из Нью-Джерси. «Мы, жители Восточного побережья, до сих пор не можем оправиться от 9/11. Казалось, на территории трех штатов нет ни одного человека, который не потерял бы родственника, друга, соседа, коллегу. Ваш «плюх» в реку подарил нам чувство воодушевления, безмятежности и счастья!»

После рейса 1549 поступают тысячи подобных сообщений. Я получил десять тысяч электронных писем от людей, которые отыскали в Интернете мой консультационный бизнес по безопасности. Еще пять тысяч писем пришли на мой личный адрес электронной почты. Я не очень-то смыслю в Фейсбуке, но дети говорят мне, что у меня там больше 635 тысяч фанатов.

Я получал письма от людей со всех континентов, кроме Антарктиды. И почти каждый раз, когда я оказываюсь в торговом центре или ресторане, незнакомые люди подходят ко мне со словами, что они не намерены мне докучать, а просто хотят сказать «спасибо».